В Службе контроля ему повезло, как бывает только, если вступаешь в полосу удач. В народе говорят: деньги к деньгам.
Пришел к Дромашкину он, разумеется, не просто — пришел, чтобы тот, по личной просьбе их общего друга Макса Кутовского, «посмотрел ему в глаза». Такая просьба профессора вдруг подействовала. Неизвестно, что именно Николай Николаевич увидел в глазах Виктора Евгеньевича, но свою долю штрафных санкций в размере двух с половиной миллиардов он легко снял, как стряхнул пылинку.
Правда, прежде чем решиться, Главный Экзекутор сначала довольно долго изучал копию письма с московской резолюцией, даже к свету ее подносил, рассматривая подпись, недоверчиво хмыкал, сопел, покашливал и, наконец, вопросительно поднял усталую голову.
И в ту же секунду Дудинскас понял, как с ним нужно говорить.
— По крайней мере десять влиятельных людей нашего государства сейчас переживают за результат моего визита к вам, — сказал он, глядя в упор.
— Кто конкретно? — сурово спросил Дромашкин. — Назовите хотя бы трех.
Виктор Евгеньевич назвал пять фамилий.
Дромашкин тут же переговорил по телефону с премьером Лонгом и Главным Консультантом Федей Капитуловым. Оба оказались на месте. Оба обрадованно подтвердили, что за результат переживают. Федя Капитулов на правах «общего друга» даже взмолился:
— Ну хочешь, я на колени перед тобой встану, чтобы вы от них отцепились[111].
Масть пошла. Третий из названных Дудинскасом, а это был Павел Павлович Федорович, позвонил сам. И тоже подтвердил, что за судьбу «Артефакта» он, оказывается, переживает больше, чем за свою. А иностранным дипломатам не надо давать лишний повод.
Едва дослушав, Дромашкин вызвал сразу всех своих замов:
— Похоже, что здесь мы напортачили...
— Дайте мне официальную бумагу, — клянчил у него, не стыдясь, Дудинскас, — напишите хоть что-нибудь. Я покажу налоговикам, они же на нас не сами, а из-за вас наехали. Увидев, что вы отступились, они отступятся тоже. Ведь если они не отступятся, фирму все равно грохнут. Какая разница, сколько отрубать, если рубите шею.
— Ничего я тебе (вам?) писать не буду. Все, что надо, они и сами поймут, — сказал Дромашкин.
Получить от Лонга ли, от Дромашкина или Месникова, тем более из Главного Управления Безопасности хотя бы строчку официального ответа Дудинскасу было очень нужно.
Тут бы он ее Главному Инспектору Дворчуку и предъявил. Как вещественное доказательство, нет, не своей правоты и не того даже, что ему сочувствуют на всех этажах, что его историей занимаются, пытаясь найти выход. В этом Анатолий Анатольевич Дворчук и сам не сильно сомневался. А того доказательство, что кто-то из сочувствующих хоть на одну строчку готов здесь засветиться.
Но ни от Месникова, ни от Лонга — лично ли, официально ли, — ни даже от любого их клерка ни одной строчки официального ответа (кроме ответов КГБ) Виктор Евгеньевич не получил.
Как, впрочем, и вообще ниоткуда. Ни на одно письмо, ни на один призыв к здравому смыслу, ни на один вопль о помощи ни одной строчки в ответ.
При общем и всеми выражаемом сочувствии государственный аппарат исправно принимал его письма, как заглатывает жетоны «однорукий бандит» в казино, некоторое время урчал, потом что-то в нем то ли не срабатывало, то ли, наоборот, срабатывало, снова урчало, ухало, вздыхало, потом отключалось. И наступала безответная тишина.
Вот пришла очередь вздыхать, беспомощно разводя руками и Николаю Афанасьевичу Горбику, профессору и офицеру.
На столе перед заместителем Генерального Секретаря ГЛУПБЕЗа Николая Афанасьевича Горбика лежал никем не востребованный отчет комиссии. Все санкции, все штрафы, все нарекания признаны незаконными, работа комиссии Службы контроля — предвзятой, а инициатива «Артефакта» по разработке таможенной марки — заслуживающей поощрения и поддержки. В чем Горбик и всегда был уверен...
— Что же теперь с этим делать? — развел он руками так искренне, что даже не привстал, забыв, что, сидя за столом, разводить руками не очень удобно.
Случай беспрецедентный. Ни разу и никогда раньше ему не приходилось получать положительные результаты проверки. И что с ними теперь делать, он не знал. Хоть удавись! Кого-то поддерживать, тем более поощрять — совсем не их профиль.
111
Ф. Капитулов оказался единственным, кто от Батьки сумел уйти без последствий, выправив инвалидность по полной глухоте. Был, правда, еще Лонг, но там — особый случай. Он даже награду получил — не за отвагу, разумеется.