Но строили-то мельницу три года и затратили на нее немало. Правда, зарплату «мельникам» Вовуля, по совету все того же Миши Гляка, относил на себестоимость, причем не мельницы, а книжной продукции. И в итоге, по бухгалтерии, мельница обошлась всего в шестнадцать миллионов местных рублей[32]. Более того, включив расходы на сооружение мельницы в затраты, Вовуля снизил рентабельность и тем самым даже сократил налоги, поступив вполне остроумно и «не очень незаконно».
Вовуля и за рулем так ездит. Пролетели перекресток, Дудинскас его спрашивает:
— Ты что, светофора не видишь? На красный ведь выскочили...
— Ну, еще не очень красный...
Надо сказать, что точно так же в прямых затратах у Вовули оказался и весь музей, созданный на оборотные средства и отнесенный на затраты, не облагаемые налогом.
Из-за этого ни одно сооружение в Дубинках не было, по документам, введено в строй и до конца оформлено, оставаясь в «незавершенке» и как бы не существуя. Официально начать строительство «Артефакт» и не мог: не было источника финансирования. Деньги на материалы, зарплату, энергию (оборотные) были, а «источника финансирования», то есть прибыли, на которую только и положено строить, не было.
Однажды, правда, что-то из построенного они все же «ввели», с приходом Карповича создали из подсобного хозяйства дочернюю агрофирму, взяли на нее у Чирика[33] льготный сельскохозяйственный кредит, как бы купили за него в «Артефакте» коровник, а потом погасили за агрофирму кредит (хотя никто такие кредиты отродясь не возвращал), а себе вернули коровник, но уже как бы введенный, выкупив его сами у себя.
— Никто в мире ведь не платит налогов за реставрацию замков, мельниц, усадеб, — оправдывался Виктор Евгеньевич, когда в Дубинки приезжало начальство, взывая к здравому смыслу, на котором в нормальном обществе и выстраивается закон.
С ним соглашались. Вреда нет, только польза. И не трогали. Пусть играется, пусть занимается своими цацками — лишь бы не лез в политику, не выступал, не устраивал митинги и никого не цеплял. Историю с Галковым все хорошо помнили.
Не много ли он на себя брал, оказываясь умнев всех? И не за это ли на него теперь наехали?
Но нет, судя по всему, так глубоко копать никто не собирался. Чем больше думал Дудинскас, оценивая ситуацию, тем очевиднее становилось, что до их остроумной финансовой схемы никому нет дела. И в дурацком решении исполкома об этом ни слова...
Одной из первых команда «Фас!» поступила, как выяснилось, Цитрусовому-два, впрочем, тогда он еще Цитрусовым не был, а носил фамилию Лаптев, хотя прямо на глазах набирал сочность и наращивал шкурку.
Придя в колхоз вместо Сорокина, новый председатель хватался за что попало, исполняя любые команды. Вместо коров тут же принялся разводить овец, коров, разумеется, зарезав. Заботу о кормах начал с того, что сочинил про Дубинки «Письмо крестьян Президенту» — об этих «фирмачах», которые «понаехали на своих "мерседесах"[34]. Забрали, мол, у местного населения лучшую землю, что «нарушает у животных кормовой баланс, понижая питательность рациона».
Собирать подписи начинающий Цитрусовый поленился, и за нескольких колхозников, не долго думая, подмахнул письмо сам, что было уже слишком, отчего Виктор Евгеньевич и решил человеку помочь. Тем более что незадолго до того Лаптев приезжал знакомиться и провел в Дубинках целый день, демонстрируя готовность жить в дружбе и планируя совместную деятельность. Можно было предположить, что письмо он написал не по собственной воле.
Встретились у мельницы, на нейтральной территории, чтобы поговорить по душам.
Как человеку молодому, начинающему, Дудинскас ему посоветовал: ты, мол, особенно не надрывайся, так уж под начальством не суетись, они вона где, а тебе здесь жить. А как жить, если они тебя сначала используют, а потом, по традиции, выбросят, как использованный презерватив?
Назавтра на заседании правления колхоза новый председатель публично пожаловался:
«Он меня презервативом обозвал».
Про поддельные подписи, да и вообще про письмо Всенародноизбранному Дудинскас узнал от работниц своего колбасного заводика. Это за их мужей, работавших в колхозе, новый председатель, не знавший обстоятельств, и подмахнул письмо. Жульничество, может, и сошло бы, если бы Цитрусовые тут же и заводик не «грохнули», оставив женщин без работы, а окрестных жителей — без суповых наборов и колбасы, возможность покупать которые не в городе, а под боком они обрели впервые за всю жизнь.
33
Иван Михайлович Чирик, тогда председатель коммерческого «Агробанка», при новой власти уже премьер-министр, потом узник следственной тюрьмы.
34
Это он отдал дань моде: кроме грузовиков, «нивы», уазиков и подержанного Вовулиного «форда», в «Артефакте» машин не было.