Квартира была не очень просторной, но вполне приемлемой для жилья. Пол покрывал синтетический ковер грязно-коричневого цвета, покрытый множеством темных пятен. От невысокого потолка веяло жаром. Я с удивлением поднес руку к потолку, почувствовав жар, как от раскаленной духовой плиты и на всякий случай вышел на балкон. На улице было уже совсем прохладно, но крыша так прогрелась за день, что в квартире было нечем дышать.
— Располагайся! — Андрей был решителен. — Кстати, надо тебя будет познакомить с ребятами. В этом доме живут несколько наших сотрудников с Пусика: Петя, Игорь и, кстати, сам Борис. Но они еще на работе.
— В такое время? — удивился я.
— Между прочим, у нас в компании бездельничать не полагается, и у всех много работы! — с показной гордостью ответил Андрей. — Ты пока приведи себя в порядок. Боря собирался с тобой поговорить, когда вернется домой.
Я обомлел. Разговоры не входили в мои ближайшие планы, особенно учитывая, что завтра утром предстояло идти на работу и я надеялся хоть немного поспать.
О Борисе я много слышал еще в старые времена в Москве и даже несколько раз встречался с ним в молодости, в основном в гостях у Андрея. О нем ходили легенды. Происходил он из потомственной академической семьи, пострадавшей от советской власти. В моей памяти Борис остался высоким, чуть рыжеватым очкариком с интеллигентым, но в то же время сильным и волевым лицом, с широкими плечами и громовым голосом. Выпускник престижной физико-математической школы, не страдающий родственными связями с малым, но вредоносным народом, победитель всевозможных олимпиад, он с легкостью поступил в Московский университет в тот самый год, когда меня оттуда вымели поганой метлой за испорченное происхождение. Вскоре Боря стал блистать, защитил диссертацию и остался работать на кафедре. О нем говорили как о лучшем программисте Союза. При встречах он вызывал невольное уважение быстротой своего ума и прямолинейностью суждений, граничащей с жесткостью.
Попав к Пусику, Борис работал днями и ночами и сделал блестящую карьеру, всего за пару лет став вице-президентом компании. Судя по рассказам Андрея, он уже через неделю досконально изучил все приборы, выпускавшиеся фирмой Пусика, выучил электронику и знал на память все принципиальные схемы.
Примерно через час раздался телефонный звонок, и Андрей подошел к телефону.
— Ну что, все в сборе? — я узнал низкий голос Бориса. — Гость твой не заснул? Хорошо, привет ему передай, я из машины уже звоню, скоро буду. Кстати, у нас большая проблема. — Он перешел на описание того, как были перепутаны детали при сборке каких-то печатных плат. — Ефим бушевал, искал тебя, но я ему напомнил, что ты гостя встречаешь. Ну ладно, я скоро буду, — и Борис повесил трубку.
Андрей заметно помрачнел.
— Вот видишь, пока я катался с тобой у нас ЧП приключилось! — недовольно сказал он.
Я чувствовал себя полным идиотом. Выходило, что я был виноват по всем статьям. Я проклинал тот момент, когда я принял это роковое решение, занесшее меня на этот такой с виду милый океанский берег.
Неожиданно пол квартиры заходил ходуном. Стаканы в шкафу зазвенели.
— Землетрясение! — вскочил я со стула.
— Это просто кто-то по лестнице поднимается, — меланхолично махнул рукой Андрей.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошел Борис. Облик его сохранил еще что-то от того очкарика, которого я запомнил, но внешне Борис довольно сильно изменился. Передо мной стоял широкоплечий мужчина с властным лицом, мускулистыми руками и квадратным подбородком. Тонкие губы были поджаты и немного скривлены, что придавало его лицу немного презрительное выражение, напоминающее смесь хищного оскала с садистской улыбкой. Вице-президент компании был одет в уже знакомую мне форменную полосатую рубашку с защипочкой на спине.
— Привет! — Борис крепко пожал мне руку. — Не заснул еще? — Он повернулся к Андрею. — Значит, информирую тебя, это добром не кончится. Люди распустились, вот в чем наша основная проблема. Я сегодня потратил почти полтора часа на то, чтобы им мозги вправить, как всегда пришлось самому во все влезать и разбираться! Не те детали заказали, припаяли все задом наперед! Завтра с утра срочно этим займись!
Сказано это было все очень серьезно. Передо мной стоял полководец, определяющий стратегию боя и анализирующий потери в живой силе и в боевой технике.
— Да, ребята, чувствую, что у вас здесь жизнь серьезная… — попытался я разрядить обстановку.
— Серьезнее, чем ты думаешь! — оборвал меня Борис. — Здесь капитализм, законы жесткие. Я сегодня потратил полтора часа, Андрей ушел с работы раньше, чтобы тебя встретить. А ты знаешь, во что обходится компании час рабочего времени? Ведь фирма оплачивает и страховку, и кондиционер, и свет. Набегают многие тысячи!
Мне снова стало не по себе из-за убытка, причиненного мной компании. Особенно меня поразила железная уверенность Бориса в своих словах и его немигающий строгий взгляд. Наверное, с такой же убежденностью произносили сотрудники НКВД приговоры врагам народа.
— Ну ладно, — Борис сел на стул. — Время уже позднее. Я, собственно, пришел с тобой определиться, а то завтра у меня на работе не будет времени с тобой разговаривать. Ефим решил тебя взять. Вообще-то у нас так не принято. Что ты собственно умеешь делать?
Я несколько обомлел.
— Ефим со мной разговаривал, — промямлил я. — Я собрал литературу, хочу заняться…
— Это неважно! — резко оборвал меня Борис. — Ефим уже сам забыл, что он от тебя хотел. Ты электронику хорошо знаешь?
— Почти совсем не знаю, — честно признался я. — Я занимался теорией.
— Собрать макет сумеешь? — Борис пристально посмотрел на меня.
— Думаю, что нет. Я никогда в жизни этим не занимался.
— Да, — процедил Борис. — Не знаю, что с тобой делать. Мне и посадить-то тебя особенно некуда. У меня с тобой проблема. Не знаю, что я объясню людям, которые круглые сутки вкалывают, что ты сюда приехал книжки читать? Придется тебя посадить за починку старых приборов. Разберешься, потом будешь помогать нам с технической поддержкой, отвечать на звонки клиентов. — Он победоносно посмотрел на меня. — С английским у тебя, надеюсь, нормально?
— Ребята, — взмолился я, чувствуя, что холодок в груди снова затрепетал и что происходит что-то ужасное и непоправимое. — Я ничего не понимаю, я ехал сюда совсем не за этим. Здесь какое-то недоразумение. Если я вам не нужен, ради бога, я сейчас же возвращаюсь назад, пока еще не поздно.
— Поздно. — Борис откинулся на спинке стула и щелкнул костяшками пальцев. — Компания уже потратила большие деньги на оформление твоей визы, на адвоката. Если ты уедешь, не проработав у нас хотя бы одного года, будешь обязан эти деньги вернуть.
Я промолчал. Волны отчаяния перекатывались в моей черепной коробке, и хотелось проснуться и забыть весь этот кошмар.
— Давай-ка посмотрим, на что ты способен, — Борис взял ручку и листы бумаги.
— Экзамен? — с садистской и подобострастной улыбкой спросил Андрей.
— Да, проверим нашего гостя, — по-деловому ответил Борис, что-то быстро чертя на листе бумаги. — Так, это повторитель, это инвертор, теперь замкнем связи. Какой у этой системы коэффициент усиления?
Я ничего не понял, но напрягся изо всех сил, как студент-двоечник на экзамене. Моя прошлая жизнь, полная уверенности в себе, радости открытий и признания отошла в прошлое. Неожиданно для себя я написал ответ. Скорее всего, это была телепатия.
— Неплохо, — с некоторым удивлением заметил Борис. — А говорил, что ничего не знаешь. Теперь объясни вот это. — Его рука быстро забегала по листу бумаги. Я снова напрягся, но телепатические способности явно покинули меня. — Ну, — неуверенно промямлил я, — напряжение на выходе будет вначале расти…
— Неправильно, — Борис был явно удовлетворен. — Ну ничего, не все профессионалы могут на этот вопрос ответить. Хотя бы думать умеешь. — Он слегка оскалился.
Я чувствовал себя оплеванным, но последнее замечание немного подняло мой моральный дух.
— Теперь проверим абстрактную алгебру. — Борис написал цепочку символов. Некоторые из них напомнили мне операции над матрицами, и я попытался раскрыть скобки.