Батарея нашлась в лотке с едой, Кевин вытер её салфеткой и прищёлкнул к магнитным захватам, засунул то, что получилось, под пиджак и потопал к выходу. Казалось, он хромает ещё сильнее.
По пожарной лестнице мужчина добрался до технического этажа, тяжело дыша, прикрыл за собой люк и прошёл в дальний угол, по пути достав из-за воздуховода туристский коврик и небольшой рюкзак. Расстелил коврик на полу в самом углу возле окна, выходящего на ратушу, тяжело опустился на колени. Руки его немного тряслись. От трости отделился набалдашник, а сама она стала последней деталью карабина. Из рюкзака мужчина достал такт-очки и снайперскую перчатку, на секунду задумался, потом нацепил очки на голову, натянул на правую руку, притронулся стальной пластиной на ремешке, охватывающем кисть, к выступу на очках, нажал на карабине матовую кнопку, и магнитный блок загудел, блок сопряжения мигнул зелёным, соединяя очки с прицелом и перчаткой.
Дневной свет просачивался на этаж через длинное невысокое окно, идущее по периметру прямо на высоте пола. Кевин приложил к стеклу набалдашник трости, вырезал отверстие, просунул в него дуло карабина, попробовал прицелиться. С первого раза не получилось, отверстие было расположено слишком высоко. Но офисного работника это не смутило, Кевин передвинул коврик на полметра в сторону, сделал отверстие на нужной высоте, поёрзал на полу. Часы на ратуше показывали четыре часа двадцать восемь минут второй трети.
Без пяти минут второй трети Павел Веласкес проснулся от того, что шершавый язык пытался содрать кожу с его щеки.
– Кровати – для людей, – он попытался спихнуть чёрного кота с кровати, но быстро оставил это безнадёжное занятие и прошлёпал босыми ногами в ванную комнату.
Маленький ягуар за несколько месяцев подрос, прибавив ещё десять кило и пятнадцать сантиметров в холке. Теперь никто бы уже не спутал его с крупной кошкой, скорее – с перекормленным оцелотом, которые встречались в лесах северной части Параизу. Необычный окрас можно было оправдать генетическим дефектом – шерсть за четыре месяца стала практически чёрной, кот раздался в груди, лапы сделались толстыми и мощными, морда приобрела грозный вид.
В поместье Кавендишей ягуар жил вольготно, появляясь и исчезая по собственному желанию. Потребовалось время, чтобы приходящие работники к нему привыкли и перестали креститься каждый раз, когда чёрная тушка прыгала с крыши или дерева с добычей в пасти. Садовник после того, как кот потоптался на грядках спаржи и обгрыз ствол дерева кешью, прозвал его peste negra – чёрная чума, но потом он и уборщица, она же кухарка, сошлись на том, что скорее всего это сам Люцифер, явившийся к молодому сеньору прямо из преисподней, чтобы проверить на прочность его моральные качества. Потому что они, по общему мнению работников поместья, были невысоки.
Люцифер перемещался практически незаметно, двери и замки его не останавливали, кухарка, как только узнала, что гость уезжает и оставляет ей этого маленького монстра, объявила забастовку и пригрозила нажаловаться хозяевам, так что ягуара пришлось взять с собой. А заодно и фургон, на мотоцикле питомец ездить не любил.
– Шлялся где-то, засранец, а потом на простынях валяешься, – Веласкес вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. – Сходи посмотри, какой шикарный коврик в гараже я постелил специально для тебя. Все коты спят на ковриках.
Ягуар валялся поперёк кровати на спине, при виде человека он вытянул переднюю лапу, из подушечек вылезли когти, совсем чуть-чуть. Всем своим видом он показывал, что слезать на пол не собирается, уступать место на кровати – тоже, и сравнение с котами его совершенно не волнует. Павел вздохнул, он позволял этому чудовищу слишком многое, хотя, по правде говоря, четыре месяца назад маленький ягуар его спас, непонятным образом выдернув из-за грани между жизнью и смертью, которую он, Веласкес, почти переступил, и поэтому маг чувствовал себя в долгу перед этим мохнатым чудовищем.
– Ближе к вечеру придёт Мелани, смотри, не напугай, спрячься куда-нибудь, – предупредил Павел питомца, натягивая джинсы. – У неё маленькие дети и ипотечный кредит.