Почему она никому ничего не сказала, Хауэлл у Кейт спрашивать не стал, поскольку заранее знал ответ: об этом просила Аманда. Ему хотелось, чтобы у присяжных создалось впечатление, будто происходившее было не настолько серьезным, чтобы потребовалось вмешательство со стороны.
Теперь он заговорил так мягко и вкрадчиво, как только мог:
— Мне хотелось бы понять следующее, миссис Мид. Когда вы впервые рассказали кому бы то ни было — кому бы то ни было вообще — о той ночи?
Кейт помолчала, размышляя.
— Четвертого октября детективы привезли меня в Управление окружного прокурора. Тогда я и рассказала все мисс Купер.
— То есть это произошло — подумать только! — это произошло через четыре с половиной года после описанной вами ночи, не так ли?
— Наверное, так.
— Мисс Купер, — сказал Хауэлл, подойдя ко мне и протягивая руку, — могу я взглянуть на вещественное доказательство номер двенадцать?
Я взяла пачку фотографий, приобщенных к материалам суда во время моего первоначального допроса, и отдала ему ту, которую он просил.
— Не могли бы вы взглянуть на нее еще раз, миссис Мид?
— Конечно.
— Это ведь та самая фотография, которую вы сделали в день убийства миссис Квиллиан, только отпечатанная целиком, не так ли?
— Да.
— И непосредственную обстановку вашей встречи она передает в несколько большей полноте, верно?
— Да. На ней виден столик, за которым мы сидели в ресторанчике.
Хауэлл облокотился на краешек свидетельской трибуны.
— На пальце миссис Квиллиан видно кольцо, я не ошибаюсь?
Я уже поняла, к чему он клонит, и готова была избить себя за то, что ничего не спросила об этом кольце во время первоначального допроса. Много лет назад Хауэлл учил меня завоевывать доверие присяжных, показывая им слабые места в позиции обвинения до того, как это сделает защита.
— Насколько я помню, мы сегодня об этом кольце еще не говорили, верно, миссис Мид?
— Нет. Меня о нем не спрашивали.
— Тогда позвольте спросить вас: вы узнаете это кольцо?
— Да. Разумеется.
— Ну-с, я вижу, что оно с большим камнем, что камень этот блестит и что он голубой, — произнес, улыбаясь присяжным, мистер Три Довода. — А что это за камень, вы случайно не знаете?
— Сапфир, мистер Хауэлл. Это кольцо с сапфиром.
— И сколько же в нем каратов, как вы полагаете?
— Дело в том, что я вместе с Амандой ходила к ювелиру, чтобы определить размер камня. В этом сапфире шесть каратов.
Хауэлл негромко присвистнул:
— Это что же, обручальное кольцо?
— Нет-нет. Два года назад Квиллианы отмечали десятилетие со дня свадьбы, тогда Брендан и подарил ей это кольцо.
Хауэлл повел плечами и снова улыбнулся:
— Часто она его надевала?
— Каждый день.
— А вам известно, что, когда полиция обнаружила тело миссис Квиллиан, этого кольца на ней не было?
— Да, сэр. Известно.
Хауэлл стремился показать присяжным, что к годовщине свадьбы Квиллианы уладили споры таким вот банальным и недешевым способом. А исчезновение кольца наводило на мысль, что причиной смерти Аманды было ограбление.
Следом он начал перескакивать с одной темы на другую, стараясь привести Кейт Мид в замешательство:
— К этому я еще вернусь, а пока позвольте мне задать несколько вопросов о том дне, когда ваша дочь ходила с мистером Квиллианом на каток.
— Ваша честь, я могу поговорить с моим адвокатом? — спросила Кейт.
— Мисс Купер не является вашим адвокатом, миссис Мид, она представляет здесь государство, — ответил судья. — Продолжайте давать показания.
Я стиснула кулаки, ожидая худшего. Кейт хотела сообщить мне о чем-то, и я боялась, что Лем знает, о чем именно.
— Я говорю об одном дне в феврале прошлого года — вы его помните? — негромко, но твердо спросил Хауэлл.
Кейт побледнела:
— Да.
— Ближе к вечеру вы приехали к Квиллианам, чтобы забрать дочку после катка, — где-то около пяти часов, так?
— Да.
— В тот день вы поехали к Квиллианам одна?
— Нет. Со мной была моя младшая дочь и ее няня.
— А присутствовала ли в доме Аманда?
— Нет. Она тогда улетела в Вену, чтобы побродить по музеям.
— Когда вы позвонили Брендану, чтобы попросить его о небольшой услуге, вы знали, что Аманды нет в стране, не так ли?
— Да, но…
— Дети находились с вами и мистером Квиллианом постоянно?
— Нет, — почти неслышно ответила она. — Няня повела их в кино.
— А вы предпочли остаться?
Долгая пауза. Мне казалось, что Кейт Мид разваливается у меня на глазах. Я расспрашивала ее обо всех разговорах, которые она вела с Бренданом Квиллианом, но об этом она не вспомнила — или не захотела вспомнить.
— Да. Чтобы поговорить об Аманде.
Я взглянула на Лема. Он стоял рядом со своим подзащитным, наставив указующий перст на Кейт Мид — так, точно сражался за жизнь Квиллиана.
— А кстати, в какой комнате происходил ваш разговор?
Кейт, казалось, поперхнулась и с трудом выдавила:
— В кабинете Брендана.
Хауэлл подошел к свидетельской трибуне, налил из графина воды в стакан и протянул ей:
— Похоже, у вас пересохло в горле, вас мучает жажда, вам хочется пить. Могу я предложить вам воды?
Она оттолкнула его руку и покачала головой.
— В тот вечер вы не просили моего клиента, чтобы он налил вам чего-нибудь?
Кейт с презрением взглянула на Брендана — мне показалось, что она того и гляди издевательски усмехнется на глазах у присяжных.
— Просила.
— И что же вы пили?
— Вино. Много красного вина.
— А потом наступил момент, когда ваш разговор закончился?
— Да.
— И тогда вы ушли, миссис Мид?
Я подумала, что моя свидетельница вот-вот потеряет сознание.
— Покинули ли вы дом Квиллианов после того, как поговорили с моим клиентом? Вернулись ли домой, к больному мужу?
— Не сразу.
— Вы помните, что сделали потом?
— Я была пьяна, мистер Хауэлл. Я почти не помню… — Кейт сжала пальцами край трибуны. — Он… он воспользовался моим состоянием, мистер Хауэлл.
— Не могли бы вы пояснить свои слова этим достойным людям? — И Хауэлл широким жестом указал на скамью присяжных. — Не тогда ли вы совершенно сознательным образом вступили в сексуальные отношения с Бренданом Квиллианом, мужем вашей самой близкой подруги?
— По-моему, там на двери написано «Женский туалет», разве нет? — спросила я у Майка.
Запущенная, выложенная серой плиткой уборная находилась за углом коридора возле моего кабинета на восьмом этаже. Я, до конца отвернув кран, брызгала холодной водой себе в лицо, а он наблюдал за этим процессом.
— Я просто зашел убедиться, что ты не смыла себя в унитаз. Какого черта ты возилась здесь так долго?
— Мне нужно было тихое место, где можно посидеть, подумать. Я пытаюсь успокоиться.
— А я думал, бабы не потеют.
— Верно. Я потею потому, что мою главную свидетельницу вывернули наизнанку, а плакать я себе не позволяю, вот слезы и просачиваются сквозь все поры на теле.
— Я тебе поесть принес, все у тебя на столе. Пойдем.
— Меня тошнит, даже думать о еде противно.
Несколько раньше, когда судья объявил перерыв, я позвонила по сотовому своей помощнице Максин и попросила прислать ко мне Майка и его друга Мерсера Уоллеса, темнокожего детектива ростом под два метра. Они встали по бокам от меня, и я смело прошествовала к лифту сквозь толпу журналистов, которых интересовало одно: каким образом внезапно всплывшая шокирующая информация относительно Кейт Мид может повлиять на дальнейший ход процесса.
И вот теперь Майк вывел меня из женской уборной и повел к моему кабинету. Мерсер стоял в коридоре и беседовал с Лорой. Я пыталась проскользнуть мимо него, но он ухватил меня за локоть:
— Я отвел Кейт в совещательную комнату. Ты должна поговорить с ней.
— Что я действительно должна сделать, так это пересмотреть мою дальнейшую стратегию. Эта свидетельница просто плюнула мне в лицо, и теперь я еще подумаю, стоит ли вызывать для показаний других подруг Аманды. Кроме того, я намерена пригласить в зал суда медэкспертов, которые докажут присяжным, что речь идет о жестоком убийстве. А Кейт Мид пусть пока погуляет.