Зачем без пяти минут императорскому преемнику человеческий мальчишка, гадал весь курс уже почти полтора года. Но Ивон догадывался, один из драконов не из самого популярного клана проболтался ему по пьяни что-то про вечную любовь с душой. Сначала это звучало просто вопиюще возмутительно, но Ивон перерыл не один десяток книг в поисках подсказок и нашел ответ.
Он был очевиден для всех, кто знал, что за татуировка у дракона на руке. Для всех, кроме тупого человечка.
— Нашел, — улыбнулся Силь. — На самом дне были. Еще с первого курса остались, тут есть работы…
Ивон похабно улыбнулся и вместо протянутой пачки документов, связанной словно книга, притянул человека за руку. Документы оказались на полу, Сильвен — прижатым к кровати с ужасом в глазах:
— Что ты делаешь?
— Разве не видно? Собираюсь насиловать тебя. Ты привыкший, видно, вон у тебя какой подарок на шее. От Леона. Мне даже завидно. Как думаешь, если я прокушу сверху, он поймет, что ты шлюха, и перестанет за тобой бегать, как привязанный.
Силь хотел было ответить что-то, но закусил губу. Ивон был меньше и гораздо легче Леона, но напирал куда сильнее. Его волосы, когда-то казавшиеся человеку прекрасным произведением искусства, сейчас играли роль похоронной занавески. Страшно не было, было душно и мерзко. Он побывал в глазах всей академии шлюхой и давалкой, только не понятно за что.
— Сукин ты сын, — кто-то тяжело забарабанил в предварительно закрытую Ивоном дверь. — Если ты хоть пальцем его тронешь, зеленая мразота, я тебе все корешки с цветочками пообрываю и в пруду закопаю. Не смей прикасаться к нему!
— Примчался, любовничек, — тяжело вздохнул Ивон, но остался так же спокоен. — Время он мне, конечно, сильно урезал, но это к лучшему. Берегись, малыш.
Лицо обычно дружелюбного друида хищно заострилось, став в мгновение уродливо пропорциональным: глаза неестественно округлились, нос будто совсем исчез, оставив лишь две дырки, а рот расширился до самых ушей, показывая треугольные острые зубы, как у водяных хищников. Ивон содрал мешающий пластырь и впился в покрывшийся корочкой укус, словно желая оттяпать кусок. Сильвен заорал от боли. На грани сознания он чувствовал, как комнату начали наполнять другие звуки, кроме его криков и сдавленных всхлипов. Уродливый друид перестал давить и куда-то исчез, горячие руки окружили заботой, мир начал менять картинки и через мгновение Силь пришел в себя на кровати в лекарском крыле.
За окном уже почернели верхушки деревьев. В помещении горело всего пару ламп у входа, но было довольно тепло — работали отопительные кристаллы, развешенные под окнами. Силь попробовал подняться, но горло нещадно сдавило, и он рухнул обратно на кровать. За стеной послышались шаги, кто-то зашумел и вышел проверить. Это был Леон. То ли он нетвердо стоял на ногах, то ли голова у Силя кружилась, только Леон шатающийся походкой подошел и сел на край кровати, бережно взяв чужую руку, словно человек мог сломаться.
— Как твое самочувствие? Что болит? — дракон наклонился и поцеловал Сильвена в лоб. — Тебя что-нибудь беспокоит?
— Что… Я? — сфокусироваться никак не удавалось. Перед глазами было только измученное бледное лицо дракона. — Что произошло?
— Тебя укусил Ивон. Но все уже хорошо. Ты пролежал без сознания два дня.
— Ивон? Он же друид.
— Он полукровка. Его мать забеременела от тритона, а они, психи, похуже русалок и гораздо уродливее, и ядовитее. Она сама себя убила, когда осознала, что сделала. Ивон болен. Его забрали. И он больше не навредит тебе или кому-либо еще.
— Ты не убил его?
Леон стиснул зубы:
— Я хотел. Я должен был. Но директор мне не позволил. И я должен был позаботиться о тебе. Ты для меня превыше всего. Ты знаешь, да? Что ты моя душа. Я разговаривал с Клодом.
— Почему ты не сказал мне тогда, в тот день? Ты просто исчез.
Леон замолчал и опустил голову, сложив её на чужие колени. Ему не хотелось ворошить прошлое, оно с болью отдавалось под сердцем.
— Дракон чувствует душу. Душа, если она не дракон, не чувствует. Ты не видел во мне императорского преемника, сына знатного рода, молодого господина. Тебе не нужны были мои титулы. А кроме них я ничего не мог тебе дать. Я не хотел тебя обременять, я хотел стать достойным. Вот я и сбежал, чтобы учиться и стать сильнее, лучше. Но ты нагнал меня и здесь. Мне нет оправдания. Я виноват перед тобой, я делал тебе много раз больно и плохо, ты страдал из-за меня. Я трус. Я не достоин быть твоим драконом, и уж тем более я не могу носить титулы, что на меня вешают, потому что я просто не смог защитить того, кого люблю.
Злые слезы мочили одеяло. Силь ничего не отвечал. Под тихий голос он уснул, так и не услышав самого важного.
— Вижу, вы поладили с Леоном, мой друг, — профессор Клод подсел к Сильвену, хотя учительские столы располагались в противоположном конце зала, но и у профессора не было подноса. Только два пирожных с ежевикой. — Это вам в честь выздоровления.
— Спасибо. А с чего вы решили? — Силь, не стесняясь, отодвинул надоевший салат и вгрызся в предложенную сладость.
— Леон поразительно спокоен. — Воодушевленно ответил профессор, а затем тише добавил: — Для дракона, которого еще не целовали.
— Не целовали?
— Прожуйте, Сильвен. Я уже стар для амурных дел, но советы еще могу раздавать. Поцелуйте вы беднягу, он уже весь измучился, истосковался. Даже глядеть жалко.
Сильвен покраснел: учителя еще не давали ему советы по поводу амурных дел. Когда он перестал размышлять об этом, профессора и след пропал. Леон за своим столом заинтересованно водил ушами в сторону чужого столика. Силь приманил его к себе, как собачонку, и под удивленные взгляды окружающих, императорский преемник подошел, послушно склонив голову.
— Ты меня избегаешь?
Леон сел напротив:
— Я не буду подходить, пока твое самочувствие не придет в норму. Так будет лучше. Для тебя.
— А для тебя?
— Я в норме.
Силь вновь приманил его, и, когда дракон заинтересованно придвинулся ближе, легонько поцеловал в раскрытые от удивления губы:
— Теперь ты точно в порядке, мой дракон.