Ты… говоришь, что оскорбленное твое самолюбие весь день терзало тебя, кто ж этому виноват? Ведь Бог послал человека тронуть эту струну, чтобы ты познала вред оного и постаралась истребить оное. Мирские как будто хвалятся самолюбием и не считают это пороком, а чем‑то похвальным, говоря: «оскорблено мое самолюбие»; неужели и ты такого мнения? Не думаю, а полагаю, сознательность должна быть, что оно тебя терзало, а не люди виновны. С болезнию сердца принимать оскорбительные слова сродно, по слову св. Иоанна Лествичника, находившемуся в подвиге страстей; но молчанием уст и самоукорением должно упразднять болезнь оную… Если будете помнить, что всякое слово друг от друга, трогающее и потрясающее вашу сердечную глубину, есть посланное от Бога обличение к познанию себя и исправлению, а к этому приложите смирение и любовь, то вместо залога немирства будете чувствовать благодарность друг к другу, ибо не с намерением, но смотрением Божиим посылается остен<спица>(IV, ПО, 278–279).
Юная подвижница! Не унывай, когда бывают тебе какие потрясения: это необходимо в обучении духовной жизни; старайся находить в себе вину и не обвиняй никого из ближних твоих (IV, 206, 485).
Слава Богу, что искушение между вами упразднилось и прошло; а вы должны иметь себе на замечании, как в вас сила страстей, действием или подущением врага, противится воле Божией и стирает вашу душевную выю<шею>, отгоняет мир, и кому делает подобными? Бог насадил в нас любовь, а от нее многовожделенный мир; а враг, напротив, вселяет вражду и смущение за самые пустяки: «не так сказала слово! не так взглянула!» — и самый тон и звук слов на весу и на мере. Это я обеим вам пишу и прежде много писал; и где любовь и смирение и самоукорение, там бы не было сего (IV, 30, 61—62).
Страсть обличают искушения, промыслом Божиим попущенные
Рассмотрим случай, взволновавший тебя: «ты не вольно услышала слова, оскорбившие тебя»; почему же не другие? видно, Промысл Божий попустил тебе услышать оные, но не для того, чтобы ты оскорбилась, а чтобы ты познала свое устроение: сколько еще немощна и самолюбива; которое, впрочем, так уважается: «оскорбленное самолюбие», будто посему и имеет право и причину оскорбляться? А оно‑то и есть семя вражие, все плоды добродетелей заглушающее и истребляющее. Бог послал тебе это слово услышать к рассмотрению себя: «нет ли подлинно во мне чего‑либо такого в характере, чем другие тяготятся? и снисходят мне по немощи и по болезни моей, а чрез то я лишаюсь исцеления от страстей?», и, вникая во глубину сердца, конечно, нашла бы что‑нибудь такое и не думала бы: услышу, что ренет о мне Господь (Пс. 84, 9). Это значит уже имеешь чистоту совести; но мы еще имеем нужду и в обличении от ближних нашего устроения: не «гнилой ли мы хлеб: снаружи чист, а внутри гниль!»… (Поучение аввы Дорофея 7–е) (III, 294, 523—524).
Всякую нашу страсть обличают случаи: впрочем, я не удивляюсь, что страсти вас борют, и знаю, что вы немощны: но того жаль, что они и ослепляют, и вместо того, чтобы скорбеть о своей страсти, мы скорбим о том, что лишают ее пищи. Так ли должно поступать взыскующим смирения? (III, 270, 477).
Самый ничтожный случай смутил вас, от неимения самоукорения и любви; хорошо, что скоро прошло; но каково же и малое время утешать врага и от него взаимно получать душевное смущение и муку? Тут явится и воспоминание прошедшего, давно забытого, к вящему возмущению… (IV, 24, 46—47)
Когда у нас нет искушений и мы спокойны, это не означает, что мы не имеем страстей
…Я порадовался, что между вами мир и вы спокойны в ваших келейных занятиях! но, впрочем, положиться на это нельзя; страсти ваши еще не побеждены, а только прикрыты, отвне или отвнутрь поднявшейся бури — тогда надобно искусно управлять корабль ваш; или от внешних браней, — не надобно духом упадать; а то пока все молчит и все вас гладят, то и ваши страсти спокойны; но ведь во время брани научаемся искусству и видим свою победу и побеждение и приходим от того в смирение, а теперь в единообразной жизни вашей вы как бы нечувственны пребываете; и опасно — как бы не закралась гордость и мнение в сердца ваши. Безболезненное жительство как древо, листвием украшенное, но без плода… (IV, 52, 119—120).