Дали
Памяти длань! Мановеньем — мгновенье продли…
С лаской, какую едва ли века видали,
Я подпираю небо долины Дали,
Облокотившись на зубья презыбкой дали.
Планы сливаются — с плоскости смысловой;
Полурасплесканный, пол овладел ногами.
Мне ль не расслабиться,
Мне ль не прославиться,
В купол врастая главой —
Логовом мыслей, обвалянных в амальгаме?
Нет — затвердению! Тени галдят в глаза.
Денное марево мором дымит на мраморе.
Морда — в испарине; с пасти оскаленной
брызжет ветер-нарзан;
Он газирован, что разум — в газовой камере.
Грезит о грозах единственный часовой:
Я, одиночеством скованный недреманным.
Холода хочет подрёберный космос мой;
В мыслях держащего небо слепой головой
Плавится плева меж абрисом и туманом.
Мысли того, кто в размякшую высь
врос последней главой, —
Славой засеяли синь над его романом.
Возвращение
Эх, не пишется мне, не рисуется:
Тяжко дышится, сладко спится…
Где вы, русские лица-улицы?
Всё — кромешная заграница.
Заграница — кромешится крошевом,
В уши самые солью сыпется.
Наглотавшись всего хорошего,
Не насытиться мне, не насытиться!
Шибко голодно — без родимого,
Без рутинного, без российского.
Заграница смеётся льдиново:
А к согреву — не попроситься.
Ты попросишь — вконец расхохочется,
Встанешь к стенке молиться — выстрелит.
Коль тебе задремать захочется —
Смертной негою ложе выстелит…
Нет, негоже к пригожей ластиться,
Приседать перед ласковой вражиной!
Как нальёт заграница маслица —
Станешь скользкий, друг, да изгаженный.
Мне ни масла, ни мёда — не надобно!
Здешний путь мой замшеет, не пройденный.
Ухожу в перезвоны ладанные:
Приглашен я к обедне — Родиной.
Футболь
Верно, разум прав
Про мои пиры:
Коль бедовый нрав,
Доля — вне игры!
Но уйти стремглав —
Это не к добру:
Даже взрослым став,
Я ль предам игру?
Поле — жизни топь,
Время мчит мячом;
Бьёт по нервам дробь —
Верно, обречён.
К чёрту! Я — в отрыв,
Честь в кулак собрав:
Напорюсь на риф —
Доплыву дыряв.
Вражеский вратарь
Утирает соль;
Пропустить, как встарь,
Мой триумф изволь!
Волком страж глядит,
Рвётся вверх орлом.
Только я — сердит:
Крою напролом!
Не поспеть за мной,
Воля — хороша!..
Матч в единый строй
Замер, чуть дыша…
В буре всех атак
Чёток был пароль!
Кровь стучит не в такт;
Вытаращил враг
Свой сердитый ноль!
И взмывает флаг,
Наш победный залп,
Чуя чудо-роль.
Рёбра ломает ревущий аншлаг,
Глухо грохочет ликующий зал…
Это моя футболь.
Разрыв
Сжалось пространство, глотая меня конурой,
В горло вцепилось стремительным поворотом.
Как не люблю я считающих дружбу — игрой:
Тех, кто прощает пальбу по одним воротам!
Разум не верит пророченному извне,
Коль изнутри не скребли его кошки — снами.
Детство умчалось на сивом простом скакуне —
Выскребло дружбу, бесстрастно скрипя стременами.
Сгинуло, щедро посеянное по весне;
Время сомкнулось над лысыми семенами.
Не наигравшись, король отпускает ферзя,
Братским объятьем прощальным нещадно связан…
Сердце сжимается, если уходят друзья:
Их от него отрывает разлука — с мясом.
Обескаяние
Тебе, мой Лаэрт.
Грусть моя цепче акрила:
Герду покинул Кай.
Бабушка ведь говорила:
«Сердцем не прикипай!..»
Травит прощанья жало,
Ест мою постную стать.
Мама предупреждала:
«Страх — по живому рвать!»
Только дорога наша-то
Рвётся напополам.
Брат мой уходит заживо
По не моим полям.
Путь наш совместный пройден,
Скалится краем земля.
Рыцарь покинул орден
Старого короля.
Резкой и неизбежной
Стёрты разлукой вехи;
Прошлое давит на жалость —
Покуда не улечу.
Мы под мирской одеждой
Будем носить доспехи,
Латы, в которых сражались
Прежде — плечом к плечу.
Дети
Погода шепчет, отмаливая грехи.
Но не блажите, коварные небожители!
Детям, считается, трудно писать стихи:
Дети ещё непомерно немного видели.
Это, конечно, типично взрослый обман;
Чистая ложь не сочится лучистой примесью.
Чтобы оглохнуть, ныряет Луна в океан,
Там и смеётся над переспелой наивностью.
Смейся навзрыдно — над теми, кто похоронил
Детство своё в чернозёме сутулого смысла.
Пусть ополчится на них твой серебряный Нил,
Пусть их оплачет Нева и подлечит Висла.
Взрослые! Вы бы Вселенной в груди — не вынесли,
Всплывши во лжи, захлебнулись бы
в Божьем вымысле.
Взрослые неизлечимы. Луна, покажись!
Похохочи над могилами добродетели!
Дети пока ещё помнят иную жизнь,
Неба изнанки безвинно немые свидетели.