Так и не найдя его в течение часа, я в отчаянии кинулась домой. Дверь открыла мама и испугалась моего вида.
– Что случилось?!
– Мама, ты не знаешь, что с Рыжиком?! Его больше нигде нет!
Мама стала успокаивать меня:
– Да никуда не денется твой Рыжик! Мы с ним вернулись вместе, проводив тебя. Наверно, бегает по двору за какой-нибудь кошкой! Не волнуйся, нагуляется и прибежит!
За кошкой? Ну, нет – он слишком добрый пес для того, чтобы бегать за кошками!
Я уже давно заметила, что он не обращал на них никакого внимания. Нет, тут что-то другое! Схватив кусок колбасы, я снова бегом спустилась во двор.
– Рыжик! Ры-ы-ыжик! – громко кричала, бегая по двору, в десятый, в двадцатый раз заглядывая во все дыры, во все места, где он смог бы находиться.
Но уже понимала, что с ним что-то случилось. Что-то страшное – просто так он не смог бы не отозваться! У меня все холодело внутри от мысли, что я могу больше не увидеть своего Рыжика.
Двор был почти пустой. Не было видно ни Лены, ни других детей.
Вдруг появилась какая-то незнакомая девочка, постарше меня. Она медленно приблизилась ко мне, серьезно, внимательно смотрела мне в глаза.
– Рыжик… он твой… был?
– Да! Мой! Ты его видела?! Где он?!
Девочка продолжала смотреть на меня строгим и одновременно печальным взглядом.
– А его больше нет… Приезжал фургон, за собаками. Дядьки спросили у нас, если мы видели здесь бездомных собак. Я сказала «нет», а Ленка сказала «да» и повела их за гаражи к месту, где прятался Рыжик. Они поймали его и увезли…
Я больше ничего не слышала и не видела из-за застилающего мое лицо потока слез. Находилась, как в вакууме. Как вернулась домой, как поднималась по лестнице, я не помню. Помню только, что дома беспрерывно плакала, не слыша, не понимая маминых слов. Не могла остановиться плакать. Перепуганная мама бегала вокруг меня, пытаясь понять, что случилось, но у меня не было ни сил, ни слов, чтобы ей что-то объяснить. Я была не в состоянии говорить. Лишь временами выкрикивала «Рыжик!» и снова захлебывалась слезами.
Потом мама чем-то отпаивала меня, снова пыталась успокоить. Я ничего не соображала – внутри была только острая боль, а вокруг пустота.
Вечером пришел папа. Он тоже всячески пытался уговаривать меня. Наверно, сразу понял, что случилось, он не задавал мне никаких вопросов. Но я не реагировала на слова и уговоры родителей – весь мир разрушился для меня в одно мгновение. В голове все было, как в густом тумане. Только перед глазами постоянно стояли преданные глаза Рыжика. Его такие добрые, влажные, блестящие – такие «человечьи» глаза!
Родители вызвали врача, и он дал мне освобождение от школы на неделю или две.
Несколько дней я не могла есть, не могла спать – до головокружения, до тошноты. Ушла в себя, как в летаргический сон. Временами снова взрывалась потоком слез. Мне больше ничего не хотелось, абсолютно ничего. Я была не в состоянии идти ни в школу, ни во двор и больше не могла видеть Лену. Она стала для меня материальным воплощением зла и ужаса…
В тот страшный день я потеряла сразу двоих друзей. Лена умерла для меня одновременно с Рыжиком.
Я не стала разбираться с ней – не было ни слов, ни сил, и это уже ничего не могло изменить. Все последующие дни, месяцы и годы я просто напрочь игнорировала ее. Даже сталкиваясь с ней нос к носу в школе, я смотрела «сквозь» нее. Как будто я теряла зрение – ее лицо каждый раз становилось для меня размытым, как в тумане. Как будто она стала призраком. Пустым местом.
И даже когда мы стали взрослыми и уже заканчивали последний класс, я по-прежнему продолжала избегать ее. Не могла посмотреть ей в глаза. Мне казалось, что она прочитает в них все, что я о ней думаю. Мои ненавистные мысли. Мои друзья часто говорили, что у меня «все написано на лице». Я категорически избегала того, чтобы Лена попыталась заговорить со мной – для меня она больше не существовала.
Когда я вспоминаю Рыжика, моего нежного, чистого и преданного друга, у меня всегда на глаза набегают горькие слезы. Как и сейчас.
Прошло так много лет, а я все так же вижу его перед собой, вижу его все понимающие влажные глаза, смотрящие в мои. Как будто все это произошло только вчера.
Невинное существо, которое всем несло только доброту и любовь, было хладнокровно уничтожено бездушными, бесчеловечными людьми. За которых мне безумно стыдно – до тошноты, поднимающейся в горле каждый раз, когда я думаю об этом.
Я снова прошу у Рыжика прощения за людскую жестокость и за то, что не уберегла его. Очень хочу верить в то, что в своем собачьем раю он слышит меня.