«Мурад вошел в палату к маме и замер у двери. Она сидела на кровати, такая маленькая и хрупкая, что сердце сжималось от нежности. Он никак не мог принять, что Марьям так пострадала из-за него, что столько лет мотал ей нервы, так плохо с ней обращался.
– Подойди, дорогой. Моя болезнь незаразная, – улыбнулась мама.
– Да я не… Мне так стыдно, мам. В глаза тебе смотреть не могу сейчас.
– А ты не смотри. Просто послушай, что скажу».
В завершение перечисления основных качеств прозы Султановой скажу о стиле. Это своеобразная вязь, стиль повествовательный, диалоги не слишком углубляются в разговорную стихию, хотя содержат в себе ряд диалектных элементов. Словарный запас обширен, лексика изобретательна, нет ни стилистической небрежности, ни стилистической позы. Детали прописаны не с удушающей навязчивостью, они – фон, фон достоверный и подробный.
Что значит появление такого романа для современной русской прозы? Реализм никак не устарел. Для реалиста важно избегать клише и находить в человеке то бездонное незаштампованное «я», которое всегда индивидуально. Также Султанова показывает нам, что нет местной литературы, что, где бы ни происходило действие, высокие смыслы, глубина человеческих отношений делает интересным все, что писатель преображает своим пером. И Дербент превращается в мировой город, о котором с удовольствием читаешь, даже если не бывал в нем.
Султанова не стесняется хорошего в целом конца. Сейчас это немодно. Но любую моду следует переламывать. Надежда должна оставаться. И она остается.
Максим Замшев, писатель, поэт и прозаик, публицист, литературный критик, главный редактор «Литературной газеты»
Часть I
Мурад
Они были молоды и плыли в поисках своего берега.
Под ними – километры чувств,
а над головами сияли мечты.
Что заставило тебя думать: «Легкий путь – верный»?
И правда ли он легкий?
Душа моя, жизнь не так проста, но и усложнять
не стоит.
Руслан вышел из дома, расстелил коврик для намаза и дал себе пару минут рассмотреть тихую красоту сада. Старое мандариновое дерево мягко шуршало над головой. Косые лучи рассвета проникали сквозь крону и тонули в дымке утреннего тумана. Над Дербентом переливался азан[1]: разные голоса сплетались с розовой акварелью неба и заботливо будили город.
У ворот что-то звякнуло. Руслан обернулся. Кто-то недовольно выругался, видимо, поднимая упавшие ключи. Спустя несколько секунд во двор зашел долговязый парень в черной спортивной одежде, с покрасневшими от недосыпа глазами и насмешливым, колким взглядом.
– Вая[2], грустной жизнью живешь, братишка, – голос его звучал хрипло.
– Ночь в кальянной, день во сне – конечно, веселее. – Руслан старался оставаться спокойным.
Мурад хмыкнул в ответ. Поравнявшись с братом, он легко вскинул руку с дорогими часами и постучал по циферблату пальцем:
– Смотри-ка, уже так поздно! Пора двигаться, мыть унитазы!
– Честный труд – не стыдно, брат.
– Кайфуй! – хохотнул Мурад и, специально наступив на коврик Руслана, поднялся по крыльцу старого дома. У двери он помедлил и бросил через плечо: – Саид сказал: работа есть, надо заехать к нему вечером.
– Встретишь маму? Если поеду в гараж, не успею, а она поздно закончит. – Руслан уже знал ответ на вопрос, но все же рискнул.
– Взрослая, доедет. Я буду занят.
Последняя фраза прозвучала уже из прихожей. Руслан сделал глубокий вдох. Спокойствие не возвращалось. Гнев клокотал внутри, но, зная характер старшего брата, не стоило начинать ссору.
Мурад, сладко потягиваясь, вышел в сад. За забором слышались радостные крики соседских детей. У малышни закончились уроки, и теперь они носились по улице как дикие. Недовольно покачав головой, он схватил черную толстовку, которую бросил у входа утром. Повел плечами, пару раз подпрыгнул на месте и легко сбежал по щербатым ступенькам.
Парень бодро пересекал двор по неровной тропинке, когда услышал за спиной громкий старческий голос: