— Опять голый, — тяжело вздохнула я тому, что он стоит в одном кухонном фартуке, и старалась не смотреть на гипнотизирующие взгляд ягодицы.
Я не хотела что-либо говорить о «шедевре», который он сотворил, поэтому отмахнулась и улыбнулась, когда Боён повернул ко мне голову.
— Соник! — он беспечно бросил валик, к счастью, упавший на газетную страницу, и радостно подбежал ко мне, сразу же обнимая.
Я мысленно благодарила небеса за то, то длина его фартука, измазанного невысохшими каплями краски, доходила почти до колен, но когда осмотрела свою майку пастельно-жёлтого цвета и джинсовые шорты, была готова убивать.
— Идиот! — крикнула я, толкая его в грудь, и по глупости пыталась пальцами оттереть краску, лишь размазывая её по ткани. — Моя майка! — чуть ли не хныкала я, сердито топая ногами по полу, и злобно бросила сумку на диван, направляясь в сторону ванной.
— Соник, водой краску не отмыть, — услышала я ухмыляющийся голос парня и, мысленно согласившись, остановилась на полпути. — Не волнуйся, — продолжил он тихим голосом, встав за моей спиной, — купим тебе новую, — с этими словами он стал медленно опускать бретельки майки, но я быстро поняла, что он пытается сделать, и повернулась к нему, сердито уставившись.
— Что за ужас творится на твоих стенах? — спросила я, указывая на стены гостиной, неравномерно покрашенные в разные цвета и с которых всё ещё капала краска.
Я ощущала себя жёнушкой, вернувшейся домой после сложного рабочего дня, а когда смотрела на виновато опущенный взгляд Боёна, то вдобавок чувствовала себя его мамочкой.
— Я просто… не люблю белый цвет, — прошептал он, поворачиваясь в сторону, и опустился за валиком.
Ну вот, теперь ещё и перед парнем своим я чувствовала съедающую изнутри вину, хотя всё ещё считала, что права. У Боёна хорошо получалось давить на жалость, а когда он вел на корточки, ковыряясь валиком в банке краски, я просто не могла устоять.
— Эта майка мне всё равно не нравилась, — проговорила я, подойдя к нему, и тоже опустилась на корточки. Мне нужно было расслабиться, и я знала, что Боён поможет мне в этом. — Надеюсь, у тебя есть ещё один валик.
17. Танец
Мы до поздней ночи красили стены квартиры Боёна. Точнее, пытались это сделать. Никто из нас не имел понятия, как это делать, а врождённый иммунитет хозяина квартиры к аккуратности и эстетичности не позволял ему особо стараться для этого. И я, в силу того что была не в состоянии помыкать им, да и была не менее безразличной к внешней красоте стен, не стала настаивать на каком-то определённом способе. Переодевшись в найденную в комнате Боёна длинную майку, еле скрывающей ягодицы, и заставив самого парня надеть хотя бы нижнее бельё, я отдалась так называемому сумасшедшему искусству. Я рисовала валиком солнышко голубого цвета, в то время как Боён рядом играл с самим собой в крестики-нолики красного цвета. И никого из нас не заботило то, в какое отвратительное состояние мы привели стены гостиной, в которую, уверена, никого уже не пригласишь попить чай.
— Ты точно не пожалеешь? — спросила я у парня, осматриваясь вокруг и понимая, что старый Боён никогда не позволил бы себе такой безбашенности.
Мы решили устроить перерыв, заказав гамбургеры на дом, и сидели на диване, который покрыт прозрачный целлофаном.
— Не знаю, может, и пожалею, — он пожал плечами, откусив свой сэндвич, и довольно улыбнулся. — Может, к утру я всё перекрашу обратно в белый.
— Почему для тебя всё так просто? — прошептала я, уже не возмущаясь его дурашливости, а завидуя.
— Потому что всё очень сложно, — сказал он, наверное, первое, что пришло в голову.
— Надо ещё убраться, — проговорила я, рассматривая беспорядок вокруг.
— Не надо, — Боён покачал головой, доедая свой гамбургер, и встал на ноги, снимая с себя насквозь испачканный в краске фартук.
Я уже не шугалась его полуголого вида, но ноющее чувство внизу живота продолжало меня мучить, и я боялась, что в один момент не сдержусь и признаюсь ему в этом. Отложив недоеденный бургер, я встала вслед за парнем и собиралась приступить к уборке, опустившись к кюветке, но Боён остановил меня за запястье.
— Оставь, — проговорил он, поднимая мои руки и кладя их на свои плечи. Обняв меня за талию, он прижал меня к себе и прошептал на ухо: — Давай просто потанцуем.
Я неосознанно рассмеялась, совсем не поражаясь неожиданности его желания, и положительно кивнула.