Тела супруги и детей Хьюстона были обнаружены примерно за двадцать минут до этого звонка. Родители Клэр прикатили из расположенного по соседству Онионтауна. Эд и Розмари О’Пэтчен наведывались к дочери каждое воскресенье на протяжении всей осени («посмотреть, как „Стилеры“ сами себя переиграют», как любил приговаривать Эд). Как обычно, Эд, тащивший две упаковки светлого лагера «Пабст Блю Риббон», и Розмари, сжимавшая в руках горшочек со своим фирменным сырно-колбасным соусом, прошли по дорожке к крытому крыльцу. И, как обычно, в дом они вошли не постучавшись. В поисках притихших домочадцев Розмари стала подниматься на второй этаж, а Эд попытался выяснить, как работает дистанционный пульт новенького широкоформатного телевизора «Сони». А потом…
Пока Демарко разговаривал по телефону, коричневые забили. Дальше игру он уже не смотрел.
Остаток дня сержант провел, опрашивая вместе с тремя рядовыми полицейскими соседей выше и ниже по Мэйфилд-роуд. Ни один из обитателей этой обсаженной деревьями улицы не смог сказать ничего плохого о семье Хьюстонов. И никому из них не было известно о каких-либо финансовых или личных проблемах Томаса и Клэр. Все опрошенные были потрясены, и большинство убиты горем.
Правда, одна домохозяйка и один старик сообщили полицейским, что видели мужчину, который мог быть, а мог и не быть Томасом Хьюстоном. Этот мужчина бродил по округе в тусклом свете ложного рассвета. «Он еле волочил ноги», – заявила домохозяйка. «Он выглядел потерянным», – заметил старик.
Оба свидетеля выгуливали собак вблизи собственных домов. И оба видели лишь спину мужчины, удалявшегося от них. Домохозяйка еще не вставила контактные линзы, и ее глаза узрели только мужскую фигуру. «Только фигуру человека, понимаете? Мужскую фигуру». А пожилой джентльмен, видевший его с более близкого расстояния, сообщил, что мужчина, который вполне мог быть Хьюстоном, дважды останавливался и замирал с низко опущенной головой, а один раз обернулся, чтобы окинуть взглядом улицу. Стоявший в двух домах от него старик не преминул поинтересоваться: «Вы потерялись?» Но мужчина не отреагировал на его вопрос и, постояв, продолжил свой путь.
Около десяти часов утра по телефону 911 позвонили четыре женщины. За полтора часа до звонка они проезжали на север по федеральной автостраде И-79, намереваясь позавтракать в ресторане «Боб Эванс» и посвятить потом все воскресенье шопингу в «Миллкрик-Молле». На мосту через озеро Уилхелм женщины видели мужчину, перегнувшегося через низкий бетонный парапет и смотревшего в темные воды. Их описания его одежды совпали с показаниями других свидетелей: брюки цвета хаки, темно-синяя трикотажная рубашка, коричневый ремень и легкие кожаные туфли типа мокасин коричневого цвета. Женщины не были единодушны во мнении относительно намерений мужчины – может, он хотел прыгнуть в воду, а может, просто высматривал в ней какую-то упавшую вещь. Из них четырех только одна утверждала, будто заметила в его руке некий предмет до того, как он стал добычей сурового озера. «Он сверкал, – заявила дама. – Как нож. Но только большой нож». Женщины бы позвонили раньше, но они приехали из Нью-Касла и ничего не знали о трагедии, пока одной из них не рассказал о ней продавец магазина.
В зябкой прохладе следующего утра, всего за два дня до Хеллоуина, над озером нависла серая дымка, прильнувшая к воде, как некий дух, не желающий расставаться с памятью плоти.
Демарко стоял у парапета того самого моста, где накануне видели Хьюстона. По обе стороны от сержанта толпились два десятка мужчин и женщин из следственных групп двух отделов уголовного розыска. В основном рядовые сотрудники двух полицейских участков, пораженные фактом злодейского убийства в округе Мерсер и последующим поиском главного подозреваемого в округе Крофорд. На всех поверх черных курток были надеты огненно-оранжевые пластиковые жилеты. Четверо полицейских стояли на коленях возле служебных собак, держа пока своих питомцев на коротком поводке. Собаки были смешанных пород и все прошли аттестацию на выслеживание, поиск и спасение живых людей, а также обнаружение трупов.
От утреннего холода глаза у Демарко болели. Лужица влаги, скопившаяся в нижнем левом веке, затуманивала ему зрение. Левый глаз сержанта давно плохо видел. Когда-то он его повредил, и теперь при малейшем раздражении глаз начинал слезиться; а его раздражителями могли стать и порыв ветра, и дуновение кондиционера, и даже невидимая пылинка. И сколько бы Демарко ни моргал, ему не удавалось смахнуть эту крошечную лужицу воды, искажавшую сержанту целый угол зримого мира. Временами глаз слезился даже без всякой на то причины. Чаще всего это почему-то случалось при полном штиле поутру, когда он садился в своем темном доме перед включенным телевизором с бокалом тепловатого «Джека» в руке. А сейчас, на этом низком мосту, глаза сержанта еще и слипались от недосыпа. Впрочем, к этому Демарко тоже был привычен: глаза у него слипались всегда.