- Как договаривались. Только "Соль номер восемь".
- Это хорошо... - неопределённо отозвался Василий и тут же с жаром продолжил.
- Понимаешь, тут такое дело... Гнилое. Как бы нас тут не ошкурили ненароком, и вообще "на короткий поводок" не поставили. Я тут слегка покрутился среди народу... Перспективы и разговорчики -- ещё те.
- К примеру? - уже больше заинтересовался Григорий.
- Народ тут... - Василий поморщился запнувшись. - Тёмный. И не только голытьба тут "тёмная". А нам надо, сам понимаешь, чтобы люди соображали что откуда идёт и кого именно надо тут слушать и кому именно давать деньги на развитие.
- Не понял?! - удивился Григорий и продолжил с изрядной насмешкой. - Тебя что, муха тщеславия укусила?
- Да какое там тщеславие! - с раздражением отмахнулся Василий и с ещё большим жаром продолжил. - Суди сам: мы хотим сделать тут, в Питере, фармакологический концерн. Так?
- Так! - кивнул Григорий.
- Но для этого нужны деньги. И не только от продаж.
- Я понял так, что есть некие, кто уже сейчас решил погреть свои лапки на спасённых пенициллином?
- Не только на пенициллине! Но и на аминазине.
- На аминазине?!! Это как? Кто-то пытается у нас отжать рынок? Или само лекарство?
- Ни то и не другое. Всё ещё пикантнее. И на этот счёт надо уже что-то делать.
- Ладно. Заинтриговал. - резко успокоился Григорий и приготовился внимательно слушать.
- Что мы делаем этим пенициллином? Даже тем, малым количеством, что уже есть от "экспериментальной" установки? Мы спасаем людей от смерти. Спасаем души. А "Спасение Душ" у нас здесь и сейчас чья прерогатива? Пра-авильно! Церкви!
- Ну, насчёт душ, я с тобой не очень согласен. - возразил Григорий. - Это, если исходить из сущности, как раз к аминазину относится.
- Об аминазине -- то вообще разговор особый. А о пенициллине байда следующая. Народ -- тёмный. О фармакологии имеет представление только то, что вот имеется аптека, где что-то продают для болезных. А кто по их представлениям, решает -- "пора п о циенту окочуриться", или "хай живе!"? Бог! Поэтому, все наши потуги с пенициллином, который реально и очень скоро будет спасать от смерти сотни тысяч людей, для них - "мимо кассы". Причём мимо НАШЕЙ кассы, которая как раз и предназначена для увеличения производства лекарства, увеличения количества спасённых людей. Ведь рядом уже с теми, кому мы реально помогли, ты видел -- реально стояли попики со своими "образами" и кадилами. А что будет дальше, когда счёт спасённых от смерти пойдёт на тысячи?! Найдутся тысячи дармоедов в рясах, кто поспешит объяснить всем встречным и поперечным, кого и когда надо славить-благодарить. И, особенно, куда надо нести денежки.
- Задачу понял! - тут же просиял в энтузиазме Григорий.
- Тока ни дай тебе боже, цеплять РПЦ!!! - немедленно подпрыгнул Василий.
- Ни боись! Всё сделаю так, что ни слова о Церкви не будет. Ни о какой конфессии. Ни вообще о боге и те де... Но что с аминазином? Я догадываюсь, но всё-таки?
Григорий оскалился, приготовившись выслушать экзерсисы братика. И он не подкачал.
- С аминазином -- вообще ж..па!!! - стал размахивать руками Василий. - Представь "картину маслом": родители и прочие родственники бегают кругами, ищут возможности избавить родное великовозрастное чадо от шизы. Нанимают жутко дорогостоящего "изгонятеля бесов" где-то там... Приходят со всеми причиндалами в клинику, а их сей "одержимый" встречает не просто без охраны, но и ясным незамутнённым взором без капли шизы! Тут ещё подкатывается довольный доктор и говорит, что его вылечили "супер-новейшим лекарством от-братьев-Эсторских"!!! Узнаёшь свою лексику?
Григорий представил картину и заржал во всё горло.
Насладившись эффектом и дождавшись, когда брат немного успокоится, Василий продолжил.
- Родители -- в офигении. "Экзорцисты" ваабще в о...ии!!! Родители хотели бы порадоваться вместе с врачами. А... у "святых отцов" же заработок из лапок волосатых уплыл! Вот они и устраивают, тут же, не сходя с места, врачам разнос со скандалом. Кричат что, мол, что "всё это -- сатанинские происки, и на самом деле...". Ну ты знаешь уже какой бред они при этом выдать могут. Короче наш доктор многажды пожалел о том, что проговорился о лекарстве в присутствии этих жирных рясоносцев.
Новый взрыв смеха у Григория был на этот раз более продолжительным. Но когда отсмеялся, заговорил вполне серьёзно.