- В ухо дам! - рыкнул Григорий.
- Но, что-то с этим надо делать... - не обратив внимание на зубовный скрежет брата, заметил Василий.
Григорий с подозрением на него покосился. И увидел, что брат не то, что не в ярости, а в очень даже глубокой задумчивости. Причём на губах у того блуждает какая-то загадочная улыбка.
Братик вздрогнул. Такой вид у Василия, он видел раза четыре за всю жизнь. И каждый раз оно кончалось ТАКИМ... Жертв проделок братика, было искренне жаль.
Почему, будучи более ловким, более сильным, и более подготовленным в мордобитии и вообще, Григорий, в глубине души брата побаивался. Вот за такие минуты. И за то, чем оно кончалось.
- Есть идея. - наконец, выдал он. - Едем на яхту.
******
Следующие несколько дней Василий забросил все текущие дела, - точнее переложил всё, что не срочно и не требовало именно его присутствия и участия -- на брата. А сам что-то мудрил на яхте.
Григорий терялся в догадках. Самое дубовое, и самое прямолинейное, что ему представлялось, это конкретная военная диверсия против того вымогателя.
Он даже несколько раз, приходил к тому храму. Но не помолиться.
Он в красках представлял себе, как внутрь влетает одна из ледяных ракет Гайяны и через секунду на месте этой постройки остаётся только груда мелкой щебёнки или вообще котлован. Прикидывал также, каковы разрушения будут в окружающих строениях.
Потом, подумал, и отмёл этот вариант.
Следующий, который пришёл на ум, просто та же самая ракета, но заточенная чисто на этого попа. Попала в брюхо -- и растаяла. И никаких следов.
А попику -- хана.
Каких-то других вариантов, для его военной натуры, что-то в голову совершенно не приходило. Впрочем, ему действительно хотелось этого вымогателя порвать в мелкие лоскуты. А это желание, помимо воли накладывало естественные ограничения на варианты.
Наконец, в один из дней, Василий позвал брата на яхту. Как он туманно выразился "на презентацию". Что именно он собрался "презентовать" - не сказал. Но вид, когда встретил Григория имел очень довольный.
Григорий же, все эти дни пребывал не в лучшем настроении, поэтому, сходу, с порога, задал мучивший его вопрос.
- Ты что-то говорил про "умных и честных православных". А они вообще есть?
- Есть. Могу познакомить. Соловьёв -- философ, Иван Павлов -- психолог... Да много ли? Можно и графа Толстого сюда же записать. Но его эти вот... как раз от церкви и отлучили.
Григорий скептически покачал головой, но спорить не стал.
- Но ты что-то всё-таки придумал... - как утверждение сказал он.
- Да. Пойдём.
Василий провёл в кают-компанию, и подвёл к тому месту, где раньше был во всю стену киноэкран. Сейчас же там, вместо экрана было большое зеркало. Григорий повернулся к нему, мельком глянул. И вопросительно посмотрел на брата.
- А зачем тут зеркало?
- А ты приглядись... - сказал Василий и стал рядом.
Некоторое время ничего не происходило. Но потом, над отражением Василия, вдруг зажёгся нимб. Красивый, такой. Радужный. И чем дальше, тем больше он сиял.
Потом вдруг за его спиной прорисовались белоснежные крылья. Ещё мгновение и они распахиваются во всю ширь с характерным хлопком и шорохом перьев.
- Так это всё-таки экран! - догадался Григорий. - Ты программу для него написал!
- Это не всё. - прервал его Василий. - ты на своё "отражение" посмотри.
Григорий глянул. И долго-долго смеялся.
По его "как-бы отражению", ползало сразу три рогатых создания, с кожаными крыльями и премерзкого вида. Что самое интересное, у каждого из созданий был свой, индивидуальный облик.
А смеялся Григорий потому, что тут же представил на своём месте того самого попа. Ведь нет худшего наказания для попа-грешника, нежели увидеть предметно доказательство, что бог и дьявол существуют.
Когда отсмеялся, задал вполне ожидаемый вопрос.
- А как комп отличает того, на ком что рисовать?
- Ну... - сделал загадочное лицо Василий, но потом "раскололся" - всё элементарно. Я не стал заморачиваться с распознанием наших личин, а задал самое простое: на ком есть этот значок...
Василий продемонстрировал брату неприметный значок.
- ...Тот ангел. А кто не имеет -- тот грешник.
- Дай и мне значок. Не хочу перед людьми позориться. - тут же хищно потребовал Григорий.