Впоследствии этот недостаток перечеркнет всю его жизнь…
Умственные способности мальчика проявлялись, прежде всего, в исключительной любознательности, которая выходила, порой, за рамки дозволенного. Например, еще в раннем детстве, услышав от взрослых о том, что американский империализм готовит против Советской Отчизны истребительную войну и, не удовлетворившись их объяснениями, Иван стал собирать всяческую информацию об Америке, ее истории и культуре, пытаясь найти корни жестокой вражды. Также он интересовался и личностью великого Ленина, внимательно читая и слушая все, что о нем писали и сообщали.
Как ни печально, любознательность приводила к весьма критическим умозаключениям. В возрасте восьми лет, после политурока, на котором учительница в очередной раз рассказала классу о подготовке Америкой войны против СССР, Иван задал ей ряд вопросов: — А зачем американцы помогали нам в годы войны, если они сейчас готовятся нас уничтожить? Неужели фашистская, «буржуйская» Германия была для них большим врагом?
Вопросы вызвали замешательство и не совсем вразумительный ответ. Иван вскоре о нем позабыл бы. Однако учительница подошла к делу со всей серьезностью. Она доложила о «любознательности» своего ученика завучу школы, и Ивану вскоре пришлось выслушать нравоучения последнего об «ошибочности суждений и отсутствии должного понимания» Зайцевым происходящего, поскольку американский империализм — злейший враг потому, что он…злейший враг!
Оценка поведения Ивана в этот учебный год снизилась до «пяти с минусом». Однако меры опытных педагогов, желавших, чтобы Иван перестал сомневаться в советской пропаганде, имела, как ни удивительно, совершенно обратный эффект. Ивану стало казаться, что все вокруг врут. И радио, и телевидение, и учителя…и даже родители! Финал, в конечном счете, был тоже не в его пользу: в кругу друзей он стал восхвалять все американское и презрительно относиться ко всему родному, советскому (что, как ни странно, находило понимание в среде его сверстников), и к нему прочно прилепилась кличка «Американец»!
Другой, уже вполне основательной бедой для него явилось осознание образа великого Ленина. Как ни старались советские идеологи и многие нынешние маститые писатели, перешедшие теперь в «демократический» лагерь, показать в образе вождя «гения», «труженика» и «самого человечного человека», их доказательства столь высоких качеств показались Ивану неубедительными. Мало того, постепенно стал расти скептицизм по отношению к вождю.
Если вождь был гений, то почему же он передал власть «нехорошему человеку» Сталину? Если он был труженик, то почему же почти всю жизнь нигде не работал, разъезжая по «заграницам»? Если он был самый человечный, то почему тогда расстрелял царскую семью, женщин и детей?
Информации о действительном Ленине было, впрочем, мало, а той хватало лишь для сомнений. Эти сомнения стали приводить к тому, что уже само упоминание имени Владимира Ильича вызывало у Ивана раздражение! Бесконечные киноленты о революционных подвигах вождя, совершенных едва ли не во всех странах Европы, песни, стихи, обязательные для школьного изучения, ему просто стали надоедать.
Надо бы сказать, что уже многие сверстники Ивана, пусть бессознательно, но с определенной долей иронии относились к образу Ленина, созданному бездарной пропагандой, и к революционным идеалам. Но вслух свои сомнения они старались не высказывать. А вообще народ в своей основной массе, если и не верил в полной мере во всю эту идеологическую чепуху, считал образ Ленина священным, поэтому открытый скептицизм Ивана насчет вождя и многих социалистических ценностей рано или поздно должен был привести к печальным последствиям.
В обществе, культивирующем коллективистскую, лицемерную идеологию, широко применялся метод воздействия коллектива на невписывавшуюся в его рамки личность. Внедрение этого метода начиналось с детского сада и, вероятно, заканчивалось у кладбищенской ограды. Иван познакомился с этой методой следующим образом.
Однажды, уже в четвертом классе, он ухитрился задать учительнице на уроке истории несколько весьма бестактных вопросов: — Скажите, пожалуйста, а почему у нас так хвалят революцию и революционеров? Ведь если мы станем действовать сейчас как революционеры, то это вряд ли понравится нашей мудрой Советской власти?
В своей речи Иван был совершенно правдив. Однако учительница так расстроилась и пришла в столь гневное состояние, что мальчик был уже не рад, что проявил искренность и «активность». Последствия не заставили себя ждать! Учительница, дождавшись, когда Иван в смятенных чувствах отправится домой, пригласила к себе на беседу весь классный Совет отряда и посоветовала передовым ученикам «обуздать махрового антисоветчика».