По пути Скляр заехал в Усть-Белую и на месте убедился, что врач очень сгустил краски, описывая помещение, которое можно было получить для зимовки. Кроме того, выяснилось, что поселок Усть-Белая был гораздо удобнее для зимовки, чем Марково, отдаленное на несколько километров от места предстоящей работы. Наконец, отряд Скляра во время пути от Ново-Мариинска до Усть-Белой успел убедиться, что для работы в низовьях Анадыря необходимы олени, которых нельзя достать в Маркове, так как это селение расположено в стороне от кочующих оленных чукчей. Собрать олений транспорт вообще является делом нелегким, и скорее всего это можно сделать только в районе реки Белой.
Выяснив обстановку, Скляр решил, пока не поздно, исправить сделанную ошибку и вернуть в Усть-Белую засланные в Марково грузы. Для этого отряд должен был подняться по Анадырю до Крепости, расположенной в 25 километрах от Маркова, где были выгружены основные грузы обоих отрядов. Там предстояло разделить груз и спуститься вниз по Анадырю до Усть-Белой. Скляр очень спешил, гак как навигация подходила к концу, и его партия, и без того уже достаточно уставшая в пути до Усть-Белой, могла оказаться в критическом положении, если бы ей до морозов не удалось вернуться из Крепости к месту зимовки.
Неудачи партии начались от самого Ново-Мариинска, и причиной их были… лошади. Они должны были облегчить работу отряда, но вместо этого оказались источником многих забот и неудач.
АКО обещало предоставить два больших кунгаса для переправы лошадей через лиман к мысу Толстый. Время шло, а обещанных кунгасов все не было. В первые дни пребывания в Ново-Мариинске лошадям не давали покоя местные собаки. Последние впервые видели этих животных и бросались на них с громким лаем, хватая их за ноги. Лошади долго боялись собак и только много времени спустя даже сдружились с ними, но в то же самое время как-то одичали и начали пугаться людей. Их уже не прельщал, как раньше, овес, и при подходе человека лошади каждый раз убегали в тундру.
Поздно вечером 5 августа в помещение экспедиции запыхавшись вбежал агент АКО.
— Кунгасы поданы к рику, можно производить погрузку.
Возник вопрос — как поймать лошадей. Под погрузку кунгасов отводилось очень мало времени, так как надо было успеть с приливом выйти в лиман и перебраться на другую его сторону. На ловлю лошадей была мобилизована вся экспедиция. Обычная хитрость — подойти с овсяной приманкой к одной из смирных лошадей и за ее спиной подкрасться к другим — удалась лишь наполовину. Оставшиеся на свободе лошади убежали далеко в тундру. Тогда решили устроить ловушку — загнать лошадей в проулок между домами, загороженными протянутыми веревками. Этот маневр долго не удавался, так как загнанные лошади в последний момент бросались напролом и рвали толстые веревки, как будто бы перед ними были протянуты швейные нитки. Приходилось снова загонять лошадей и по одной вылавливать их из табуна. Наконец с этим делом было покончено и предстояло начать погрузку.
Кунгасы отделяла от берега шести-восьмиметровая полоса воды, и перейти на суда можно было лишь по сходням, сделанным из досок. Начинался прилив. Кунгасы слегка покачивались на воде вместе с импровизированными своднями. Покончив с их устройством, на кунгас повели первую лошадь. Так как она отчаянно сопротивлялась, то ее пришлось чуть ли не волоком втащить в кунгас с помощью двух рабочих. Второй повели «Касторку». Тощенькая, с жиденькой гривой, рыженькая лошаденка также сильно сопротивлялась. Повидимому, ей был еще памятен день, когда ее снимали с парохода. Она упиралась передними ногами и приседала на задние. В тот момент, когда «Касторка», пятясь назад, оступилась одной ногой, волна приподняла кунгас, качнула сходни, и лошадь моментально сорвалась в воду. Холодная ванна сломила ее упорство, и через несколько минут, вздрагивая, лошадь почти без сопротивления вошла на кунгас. Под утро кунгас с лошадьми перешел к противоположной стороне лимана. Наступило время отлива. Кунгасы подвели как можно ближе к берегу и начали разгрузку. На этот раз с лошадьми возни было меньше, и через час-полтора кунгасы были освобождены. Увлекшись разгрузкой, рабочие не заметили, как корма одного из судов оказалась на суше. Отлив продолжался. Подводные камни один за другим вылезали из-под воды. Команда катера беззаботно спала. Васильев и рабочие, поздно заметив беду, стали звать старшину катера. Последний с заспанными, воспаленными глазами выскочил из каюты и, еще не понимая, в чем дело, закричал мотористу: «Заводить машину!» Но делать это было уже поздно. Корма кунгаса так плотно села на оголившуюся гальку, что даже и двум катерам было не под силу стащить его на глубину. Старшина все же решил попытать счастья. Катер принялся тащить злополучный кунгас за нос, а люди с берега подваживали его с кормы. Несмотря на все усилия, стащить кунгас в воду не удалось.