Девушка просеменила мимо, так и не закрыв зонт и оставляя за собой блестящую цепочку капель. Джи бросил взгляд в крохотное круглое окошко над лестницей. По стеклу неторопливо сползали ручейки.
Позади хлопнуло. Джи обернулся – коридор был пуст. Мокрая цепочка обрывалась перед дверью Бернарда.
Вот и ученица.
Рот раздирала зевота. Низко нависшее небо цеплялось за макушки башен Вестминстера, сеяло мелким дождём. На рукавах пальто оседали капли вперемешку с круглыми мёрзлыми крупинками. Стволы деревьев, блестя замёрзшими боками, отражали гостеприимный свет магазинных окон.
Игнорируя зазывные выкрики кэбменов, Джи прошёл пешком пару кварталов. Налетавший порывами ветер норовил сорвать шляпу, но никак не желал выдувать сонливость.
Ближайшая телефонная будка нашлась только через два квартала. Опустив пенни в прикрытый козырьком механизм, Джи дождался щелчка и потянул дверь на себя.
Внутри узенькой будки обнаружился тощий телефонный справочник, но фамилии «Раттбор» в нём ожидаемо не нашлось.
Ещё два пенни ушло в приёмник громоздкого телефонного аппарата на стенке будки. Из рожка-наушника полился мелодичный голосок телефонистки.
– Мисс, я хотел бы поговорить с Флоренс Раттбор, – Джи наклонился к микрофону.
– Номер, сэр? – бесстрастно вопросила телефонистка.
– Боюсь, я его не знаю. Только имя.
В наушнике воцарилась тишина, прерываемая сухими потрескиваниями.
– Сожалею, сэр, – наконец заговорила телефонистка, – но в нашем справочнике нет имени Флоренс Раттбор.
– Возможно, номер зарегистрирован на мистера Раттбора? – предположил Джи, прижимая рожок к уху. По сбитым из досок стенам грохотал усилившийся дождь.
– К сожалению, подписчиков с такой фамилией у нас нет.
– Я понял вас, мисс.
– Попробуйте обратиться в адресное бюро, – посоветовала телефонистка, – всего доброго, сэр.
Джи вернул рожок на рычаг, поднял воротник пальто и, придерживая шляпу, покинул переговорную будку.
Ветер тут же швырнул ему в лицо пригоршню тяжёлого мокрого снега. Ненастье разогнало по домам всех – не ошивались под ногами мальчишки-метельщики, пропали разносчики газет, исчезли, будто их сдуло ветром, завсегдатаи лондонских улиц – чопорные старухи в мехах, чумазые мусорщики, чистильщики обуви со своим нехитрым скарбом, продавцы баллад и конвертов... Пустынные молчаливые улицы медленно покрывала ледяная глазурь.
Джи шёл по Паддингтон-стрит, низко нагнув голову и уткнув подбородок в поднятый воротник. Впереди, за мокрой завесой, маячили два жёлтых размытых пятна – вход в метро. Линия «Бишопс Роуд-Темпл» довезёт его до Друри-Лейн. Если где и брать след Перегрина, так только в старейшем из лондонских театров... расположенном в двух шагах от особняка Часового Братства.
Зацепкой мог бы послужить и таинственный Ирр, чьё имя Стефани частенько упоминала в письмах, неизменно – в связи с Подземным городом. Несмотря на преклонный возраст, Бродяга Ирр, видимо, ухитрялся вести очень активную жизнь. И успешно избегать каждого, кто попытается приблизиться к нему.
А человек не прячется, если ему нечего скрывать.
Миссис Раттбор же, возможно, не стоило и искать. Кто бы ни охотился за посылкой, его интересовали дневники Стефи, а не её дочь. Без дневников Флоренс не представляла угрозы – в отличие от своей бедной матери. Джи скрипнул зубами, пальцы крепче сжались на фигурном набалдашнике трости. Бернард сказал, что Стефи погибла в трущобах. Заблудилась? Или же ей помогли? Судя по письмам, цветочница до последнего дня сохраняла острый ум, и версия с душевной болезнью просто трещала по швам.
– Сэр, купите пирог!
Джи резко остановился, чудом сохранив равновесие на куске льда, в который превратилась мостовая. Сдвинув шляпу со лба на затылок, он обнаружил перед собой щупленького старичка, с ног до головы закутанного в видавшую виды хламиду. Рядом со старичком, притиснутая к стене дома, стояла железная тележка с водружённым на неё железным же коробом. Внутри короба тихонько шумело. Нос уловил смешанные ароматы тёплого теста, сырой ткани и дыма.