Джозеф Ноульс
Два месяца в лесах
Joseph Knowles
Alone in the Wilderness
Small, Maynard & Company
Boston, 1913
Текст публикуется в обновлённой редакции, выполнено согласно изданию 1914 года (изд-во «Прометей»)
© Л. Андрусов. Перевод на русский язык.
© Издательство Icebook, издание, оформление. 2019.
Редкая книга. Комфорт изнеживает и расслабляет тело. Нездоровый и хилый организм, как известно, восприимчив к заразе. Среди многочисленных попыток, направленных к возрождению первобытной мощи в современном человечестве, особенной смелостью отличается эксперимент, проделанный американцем-художником не так давно. Джозеф Ноульс — так зовут этого американца — разделся донага, отдал окружавшим его людям спички, нож, кошелёк, гребёнку, носовой платок и т. д. и отправился в дикие леса на севере штата Мэн. Для первого раза он назначил себе двухмесячный срок и поручился, что в течение этого времени будет находить для себя в лесах пищу, одежду и кров. В результате он вернётся в мир первобытно могучим человеком. Осуществил он свой опыт минувшей осенью — в августе и сентябре 1913 года. Подводя итоги своей экспедиции, Ноульс призывает людей воспитывать своих детей на воздухе, закалять их тело и дух и не пугать их страшными сказками о лесе. Дремучий лес темён, но не страшен.
Джозеф Ноульс
Два месяца в лесах
Глава I. Возникновение идеи. День моего рождение
После полудня в субботу, 4-го октября 1913-го года, как раз в то время, когда после двухдневного ливня показалось солнце, я вынырнул на свет Божий из чащи канадского леса на берегу озера Мегантик. В течение двух месяцев, предшествовавших этому дню, я жил жизнью первобытного человека в лесах Северного Мэйна[1].
Моё загоревшее тело приняло окраску кожи индейца. Мои волосы и длинная борода были страшно всклокочены. Я был исцарапан с головы до ног сучьями и колючими кустарниками.
Верхнюю часть моего тела покрывала шкура чёрного медведя, завязывавшаяся спереди при помощи ремешков из кожи лани. Штаны мои были сшиты из грубо дублёной шкуры оленя шерстью внутрь. Обут я был в мокасины из оленьей кожи, сшитые при помощи жил. Шляпы не было. За плечами висела сумка, сплетённая из внутренней коры кедра; в ней я носил с собой свои разнообразные инструменты, сделанные в лесу. У меня были самодельные лук и стрелы; а у пояса висел нож, грубо сделанный из оленьего рога.
В таком виде я вошёл в маленький городок Французской Канады, Мегантик, так я вернулся в цивилизованный мир.
Меня ждал приём, о котором я и не мечтал и который сильно обрадовал меня, как доказательство того, что люди были в самом деле заинтересованы моей попыткой. Однако, спустя несколько часов, я сообразил, что все они полагают, будто я совершил какой-то великий подвиг.
Именно вследствие такого отношения к делу со стороны многих людей, я начинаю свой рассказ с утверждения, что ничего чудесного в моём предприятии не было, моя одинокая жизнь в лесах в течение двух месяцев — без одежды, готовой пищи и инструментов вовсе не была чудом; она была полна интереса, это правда, но повторяю ничего чудесного в ней не было.
Любой человек, обладающий порядочным здоровьем, с головой на плечах и при условии серьёзного отношения к делу, может совершить то же самое. И всё же, насколько мне известно, ни один человек в истории цивилизации не совершил ничего подобного проделанному мной опыту. Вот оттого люди и дивятся ему как чуду. В сущности, каждый новый первый опыт, окружён для нас ореолом таинственности, но он далеко не всегда действительно чудесен.
Идея моего опыта зародилась у меня около года тому назад, когда я сидел в течение нескольких недель в Брадфорде, Вермонт. В то время я писал картины из живой природы, приютившись в бревенчатой хижине в местности, известной под названием горы Сэдльбэк. Однажды я рисовал оленя и, тронув холст мазком определённой краски, подумал о том, как много людей не обратили бы ни малейшего внимания на этот оттенок, который с точки зрения подлинности передачи, пожалуй, столь же важен, как самый глаз изображаемого животного.
От этого умозаключения я незаметно перешёл к общей мысли о том, с каким полным пренебрежением мы относимся к великой книге природы.
Углубившись в эти мысли, я совершенно забыл о картине, стоявшей предо мной. Я сказал самому себе: «Вот я знаю кое-что о природе. Быть может, мне удалось бы сделать что-нибудь на благо моим ближним».