Поимка медведя была моим крупнейшим предприятием за всё время моей жизни в лесу.
Человек, совершивший что-нибудь выдающееся, выходящее из рамок его обычной повседневной жизни, имеет право гордиться своим делом. Эта гордость — его награда.
Я поймал медведя и, забывая о том, что в этом значительную роль играла удача, гордился и радовался свыше меры. На другой день около семи часов утра я снова был у западни. По пути я собрал несколько остро отточенных камней. Камни были очень остры и здесь их, к счастью, было много.
Сняв крышку, я разрушил одну из сторон ямы и, просунув под тушу медведя два бревна, стал подымать его. Мне кажется, он весил около двухсот фунтов. Наваливаясь на бревно всей своей тяжестью и таким образом двигая и поднимая труп, я кое-как выволок его на край ямы. Затем я перевернул медведя на спину.
Чего бы я не отдал в эту минуту за то, чтобы иметь нож! Вместо него я употребил в дело один из острых камней, которым я начал пилить вдоль одной из задних ног медведя.
По истечении некоторого времени, которое показалось мне бесконечно долгим, волосатая шкура стала заворачиваться под острием моего камня. Работал я с большим терпением и настойчивостью. Наконец, напрягая все свои силы, я прорезал шкуру. Затем усердно работая я прорезал шкуру по животу, вдоль другой задней и обеих передних ног.
Предстояло самое главное — содрать шкуру с туловища.
Я очень устал. Однако, после короткого отдыха я снова взялся за работу. Отделяя острым камнем шкуру от мяса, я очень медленно и в то же время успешно сдирал шкуру. Это была чрезвычайно медленная утомительная работа, длящаяся весь день.
Вместе со шкурой часто отрывались куски мяса, но это не печалило меня; эти куски мяса я соскоблю потом.
Наконец, к вечеру шкура была снята. А начал я свою работу около семи часов утра!
Так как место, где была устроена моя западня, находилось поблизости от Потерянного Пруда, то я решил заночевать в моём первом шалаше.
Перед уходом я отрезал одним из острых камней изрядную порцию медвежьего мяса, вытянув и припрятав жилы. Взвалив мясо и шкуру на плечи, я двинулся к своему лагерю.
Признаюсь, я чувствовал себя неважно, когда достиг Потерянного Пруда. Руки мои были исцарапаны, спина и плечи болели.
Оставив мясо и шкуру на берегу, я бросился в воду. Ванна удивительно освежила меня. Я вышел из воды и лёг на солнце отдохнуть.
Бобры работали на своей плотине, и я долго наблюдал их.
Предвкушая ранний сон, я направился в лес к своему шалашу, где прежде всего развёл костёр и сытно поужинал копчёной форелью и сушёными ягодами, которые когда-то припас на всякий случай.
Я сладко выспался в эту ночь.
Утром я занялся обработкой шкуры. Я растянул её между двумя стволами кедра и стал тщательно счищать мясо, скребя острым камнем и в то же время всё туже натягивая шкуру. Затем я сделал из бересты довольно большое ведро. Наполнив его водой, я бросил в воду несколько кусков гнилого дерева и стал подогревать на огне. Ведро из бересты, наполненное водой, не боится огня, и в нём можно кипятить воду.
Когда этот настой был готов, я распростёр шкуру на земле и вылил на неё содержимое ведра.
Повторив эту операцию несколько раз, я довольно прилично выдубил шкуру.
Теперь её надо было высушить. Я расчистил место между двумя молодыми деревьями и посредством тонких полос кедровой коры привязал к их стволам концы шкуры, натянув её как можно туже.
Когда шкура высохла, я основательно поработал над тем, чтобы сделать её мягкой и гибкой.
Так я работал в течение трёх дней. За это время я успел побывать у западни и принёс всё остальное мясо в свой лагерь. Я отделил мясо от костей в виде длинных полос. Часть медвежатины я тут же зажарил, а оставшееся поместил в яму для копчения. При этом я жёг гнилое дерево, так, как оно даёт больше дыма. Копчёное мясо выглядело довольно непривлекательно, но могло долго храниться и было питательно.
В первый раз за всю жизнь я убил медведя, впервые же я отведал его мяса.
В минувшие годы мне случилось убивать и давить в западне много лесной дичи, животных и птиц; однако за всё время я не съел и фунта этого мяса, так как не любил его. В сущности я никогда не ел много мяса.
Но теперь я был вынужден питаться мясом. Я ничуть не лакомился им. После большой порции мяса я чувствовал себя гораздо сильнее, а только это и было нужно мне.
Помимо шкуры, служившей мне одеялом, и медвежьего мяса, которым я питался, я употребил в дело жилы, которыми я заменил тетиву из ремешков коры на моем зажигательном приборе. Древесная кора для этой цели была не достаточно прочна.