Я понял, что мне предстояла трудная и серьёзная задача: распространить в нашем обществе самые элементарные знания и сведения о лесах.
Я пришёл к убеждению, что человек не может достигнуть полного и законченного образования — как бы он ни был сведущ в книжной науке — до тех пор, пока не станет причастен жизни природы.
Глава XIII. Цивилизованный мир и леса
В этой главе я не собираюсь высказывать общие положения о том, что наш современный образ жизни никуда не годится.
Каждый человек прав по-своему. Мнение каждого человека заслуживает уважения, если только оно честно и искренно.
На мой взгляд, человечество живёт неправильно. Цивилизация завела нас слишком далеко от природы. Искусственная жизнь совершенно и во всём заменила естественную.
Торговля и промышленность — стремление к наживе — заслонили от нас всякое представление о подлинной жизни, и в результате мы не живём в полном смысле этого слова, а только существуем.
Мальчик слышит в своей школе, что прежде всего он должен стремиться преуспевать в жизни, а основой успеха, по всеобщему мнению, является способность зарабатывать деньги. Люди так одержимы этой идеей, что им некогда поднять голову к небу или посмотреть на деревья. В конце концов природа — то, что гораздо существеннее и важнее всего остального — у нас в полном пренебрежении.
Но я не пессимист. Я верю, что искусственность в нашей жизни достигла своей предельной точки. Люди начинают понимать, что природа и в самом деле находится у нас в загоне; отныне наша цивилизация начнёт возвращаться к природе и будет черпать из неё неисчислимые блага.
Матери и отцы должны вести своих детей к природе — в леса. Там они должны позволить им играть, жить и учиться многим великим вещам, которых они никогда не забудут. Таким путем родители воспитают в детях любовь к природе, а не боязнь её.
Иные из родителей не поймут меня, но всё же я посоветовал бы им предоставить детям резвиться, где они хотят. Дети всегда предпочтут вольные просторы природы. Там они могут научиться чувствовать подлинную сущность вещей, а это понимание реальности жизни выработает в них волю и характер.
Пусть дети резвятся под открытым небом в дождь и снег. Когда ребенку становится холодно, он знает, что надо делать: он побегает и согреется.
В результате тело ребенка станет упругим и крепким. Он будет образцом закалённости, выносливости и здоровья. С течением времени он перестанет ощущать холод.
В современных условиях иные из родителей позволяют детям играть на воздухе в дождь или снег, но только очень короткое время. Затем они зазывают ребенка в дом, говоря, что на улице слишком холодно, кутают его, дают ему выпить чего-нибудь горячего, укладывают в мягкую постель, укрыв его лишним одеялом, чтобы уберечь от возможности простуды. Если легчайшая струя Божьего воздуха случайно провеет над детской постелью, мать спешит захлопнуть окно.
Это — худший способ воспитания. Наряжайте ребёнка, как вам угодно, но только дайте его тельцу возможность привыкнуть к воздуху и различным переменам погоды.
Много лет тому назад, когда я был ребёнком, я не останавливался ни на одну минуту пред желанием сбегать босиком к ручью зимой. Я быстро бежал по снегу, и при возвращении домой мои ноги всегда были горячи.
Помню, в одну из зим я ежедневно в течение шести недель выбегал из дому нагишом и мчался по снегу на расстояние полумили и больше. Температура бывала около нуля или даже ниже. Это меня не смущало. Двигаясь, я не чувствовал холода. Когда я возвращался с пробега, всё моё тело горело; я чувствовал, как кровь струилась по моим жилам.
Не бойтесь отпускать детей на холод. Если им станет холодно, они инстинктивно поймут, что надо двигаться.
Посылайте детей на несколько часов на воздух, и вы увидите, как охотно они будут есть за обедом. И всё это оттого, что им удалось пожить несколько часов так, как велела им природа. Но подлинная жизнь согласно заповедям природы заключалась бы в постоянном пребывании на воздухе и постоянном движении.
Я ел в лесах только тогда, когда был голоден и когда в моём распоряжении была пища. Когда никаких съестных припасов у меня не было, я ничего не ел. У меня не было определённого времени для завтрака. Я не принимался за завтрак, как за нечто такое, что открывает программу дня.
Из того, что весь цивилизованный мир ест в полдень, вовсе не следует, что это естественное время для еды.
То же можно сказать и о вечерней трапезе. Если я не был голоден, я не ужинал.