— Нашла, — сказала Хината, наконец. — Восемь километров на юго-запад.
— Сколько, мм?
— Трое.
— Отлично, — оскалился Дейдара и, взметнув полами плаща, запустил руки в сумки с глиной, висевшие у него на поясе.
Хината с некоторой опаской взглянула на парня.
— У тебя есть план? — осторожно спросила она.
— Не-а, — усмехнулся Дейдара, и птица стремительно понеслась в погоню за ничего не подозревавшими врагами.
Чёрные тени скользили по берегу реки плавно, неспешно. От могильного холода, исходившего от этих существ, воды реки замерзали, покрывались коркой свежего льда даже несмотря на то, что на дворе был ранний август. Мелкие звери, вышедшие на охоту ночью, в страхе разбегались от тварей в плащах, приносивших с собой только холод и смерть.
Дементоры резко остановились, когда Дейдара возник прямо перед ними, спрыгнув откуда-то сверху. Обведя противников взглядом, он чуть прищурился и усмехнулся, и твари, питающиеся положительными эмоциями, не могли не учуять, что парень очень доволен. Они мягко скользнули навстречу, протянули к нему руки, как вдруг Дейдара воскликнул:
— Кац!
Тонкая глиняная змея, незаметно обвившая шею одного из существ, с громким хлопком взорвалась, сжигая плоть, дробя кости. Двое других дементоров моментально разлетелись в стороны, а Дейдара стремительно запрыгнул на спину спланировавшей к нему птицы и взмыл в небо. Не в силах допустить, чтобы ужин убежал от них вот так просто, твари тоже взлетели и погнались за ним, не заметив, как из укрытия выскочила Хината, которая, подбежав к поверженному противнику, развернула на земле свиток и запечатала в нём тело и голову.
В воздухе тем временем началась самая настоящая гонка. Четырёхкрылая птица носилась по небу, закладывая немыслимые виражи, не позволяя противникам приблизиться. Дементоры летали за ней, силясь догнать, но куда им до скорости творения нукенина!.. То и дело в их сторону направлялись небольшие птички-бомбы, но твари, уже, похоже, смекнувшие, что эти белые глиняные фигурки представляют опасность, отлетали прочь прежде, чем звучал взрыв.
Даже держась на расстоянии, дементоры не оставляли попыток дотянуться до души Дейдары, выпить из него всю радость, пробудить боль и страх. Где-то на задворках сознания уже вспыхивало золотистое закатное солнце, на фоне которого высилась чёрная фигура в плаще с высоким воротником, с горящими алым огнём глазами, но Дейдара отмахивался от воспоминаний и продолжал атаковать, упорно подавляя эмоции, сознательно растворяясь в животном, не замутнённом мыслями и рассуждениями желании убивать.
Сириус как-то упомянул мимоходом, что дементоры, питающиеся высшими эмоциями, доступными только человеку, не могут ничего противопоставить примитивным звериным инстинктам. Что ж, тогда именно на инстинктах Дейдара этот бой и проведёт. Он не раз видел, как во время сражения Хидан, теряя голову, бросался на противников, точно бешеный зверь, — ни тени мысли, ни капли сознания, никакого распознавания своих и чужих. Просто голая цель — убить.
Один из дементоров всё-таки попал в зону поражения — его разорвало на мелкие куски. Последний оставшийся враг вильнул в сторону, однако не заметил тончайший сенбон, метко пущенный ему в то место, где у людей было сердце. Игла, как и ожидалось, достигла цели — и тварь, хрипло втягивая в себя воздух, стала падать, пока не повалилась кучей чёрного тряпья на землю.
Приземлившись рядом с существом, Дейдара спрыгнул с птицы и подошёл ближе. Дементор был временно обездвижен ядом Сасори, которым был щедро смазан сенбон, однако всё ещё жив, если можно сказать так, конечно, об этом существе. Тварь неподвижно лежала на сухой, пожухлой, теперь ещё и покрывшейся ледяной корочкой траве, с клокочущим хрипом втягивая в себя воздух, усиливая ментальный натиск на Дейдару — и за завесой гнева и ненависти, которой он укрылся, точно щитом, зазвучали голоса, негромкие, но уже довольно отчётливо различимые:
«Он из тех идиотов, что умирают молодыми…» — самые первые слова, сказанные Сасори о нём.
«Ты попался в иллюзию в тот самый момент, когда посмотрел в Шаринган Итачи-сана…» — Кисаме скрежещет острыми треугольными зубами, словно хочет засмеяться.
«Ты проиграл…» — спокойный низкий голос врага обволакивает, сжимает в тисках, воздействуя не хуже глаз, заставляя склониться, признать поражение…
— Чёрта с два, — процедил Дейдара. — Чёрта с два я поддамся на эту фигню ещё раз. Твоё недогендзюцу даже рядом с учиховским не лежало и не сработает на мне дважды, да!
Дейдара вовсе не был уверен, что дементор его понимает; ему просто надо было выговориться, доказать противнику, но в первую очередь себе самому, что он сильнее собственных страхов. Впрочем, Дейдара мгновенно замолчал, услышав позади себя тихие шаги. Это Хината, весь бой следившая за ним с расстояния, как и было договорено, подошла ближе, видя, что сражение окончено.
— Оно… оно ещё живо? — запнувшись, спросила она.
— Да, — отозвался Дейдара.
Дементор опять захрипел, и подрывник понял, что враг пытается воздействовать на Хинату. Отчего-то это разозлило ещё больше, и Дейдара, отобрав у девушки пустой свиток, который та крепко сжимала в подрагивающих руках, сам запечатал в нём обездвиженного дементора.
— Давай второго, — сказал Дейдара, требовательно протянув руку.
— В-вот, — Хината подала ему ещё один свиток.
Не глядя на неё, Дейдара быстро убрал оба свитка в сумку. Он прямо-таки кожей чувствовал исходивший от девушки страх и спросил, решив окончательно всё прояснить:
— Что ты видишь, когда они рядом, мм?
Хината вздрогнула и поспешно опустила глаза.
— Я?..
— Что вижу я, ты знаешь, — Дейдара постарался говорить холодно и с лёгкой угрозой, тоном, какой обычно использовал его напарник, когда хотел незамедлительно получить ответ. — Ну?
— Родных, — после паузы ответила Хината негромко, — и других близких мне людей. Они отворачиваются от меня, потому что я слабая.
Дейдара недоверчиво покосился на неё, но по выражению её лица понял, что девушка говорит правду.
«Боится своей слабости, — он усмехнулся. — Какая знакомая проблема».
— Не такая уж ты и слабая, раз первая из коноховцев решилась на сотрудничество с нами, мм, — как можно более непринуждённо заметил Дейдара.
Хината, наконец, подняла на него взгляд. Кто бы мог подумать, что в глазах, заключающих в себе силу одного из трёх легендарных додзюцу, способно отражаться столько искреннего облегчения и робкой благодарности?..
Чаще всего по отношению к нукенинам люди испытывают всего два вида чувств: страх или ненависть (ну, или оба сразу). Порой ещё к ним добавлялось презрение. Но эта девчонка не ненавидела его, не презирала, да и перестала уже бояться полноценно, хоть и продолжала опасаться в какой-то мере. Самая пугливая и робкая из тройки коноховцев, почему Хината была так уверена, что опасный террорист, по воле случая и магов ставший временным напарником, не причинит ей вреда? Вот даже сейчас, когда они одни посреди какой-то хреновой равнины, а вокруг на многие километры ни души — Дейдара мог бы, если бы захотел, сделать с девчонкой всё, что угодно. Так какого ж чёрта он просто стоит и играет с ней в гляделки?..
«Нет-нет, — мысленно фыркнул он. — Хоть я и отступник, даже у меня рука не поднимется на этот образчик невинности и доверчивости. И она, похоже, это понимает…»
От раздумий Дейдару оторвало ощущение лёгкого покалывания чужой чакры на указательном пальце правой руки, который обхватывало акацуковское кольцо. Благодаря этим кольцам, особенным у каждого из Акацук, члены организации при большом желании могли общаться между собой на расстоянии. Ещё для этого, правда, нужно было, чтобы в теле того, с кем хочешь связаться, была твоя чакра, но они с напарником порой делились друг с другом энергией, поэтому с этим пунктом проблем не было.
«Алло, я вас слушаю».
«Прекрати паясничать, — прозвучал в его голове холодный голос Сасори. — Где тебя носит?»
«Как будто вы сами не знаете, Данна! На разведке мы, ловим ваших дементоров. Вот, кстати, уже взяли двоих, мм».