— Я продала его, — сказала я, вздохнув.
— Ты — что?
— Я его продала! — повернувшись к нему спиной, я начала разливать кофе в кружки. Несомненно, аромат был восхитителен.
— Рэйчел, это была классическая модель!
— Вот почему я получила за него достаточно, чтобы оплатить свой черный пояс, — сказала я и резко повернулась, разозлившись. — Послушай, — произнесла я, протягивая ему чашку и присаживаясь. У меня не было водительских прав, и мама не может задержаться на работе достаточно долго, чтобы получить месячную зарплату. Он только занимал место.
— Не могу поверить, что ты продала мою машину, — в ужасе шептал Робби. — И для чего? Чтобы танцевать, как Джекки Чан?
Мои губы сжались.
— Я была зла на тебя, понял? — воскликнула я, и его глаза расширились. — Ты уехал сразу после папиных похорон и не вернулся. А я осталась с мамой, всеми силами пытаясь ее поддержать. А потом в школе узнали и начали ко мне докапываться. Мне нравится чувствовать себя сильной, понятно? Машина, которую я не могу водить, не давала этого, а спортзал дал! Мне нужны были деньги, чтобы получить мой пояс, и поэтому я ее продала!
Он виновато смотрел на меня.
— Ты… ты хочешь посмотреть, что я умею? — неуверенно спросила я.
Дыхание Робби ускорилось, и он встрепенулся.
— Нет, — сказал он, глядя на стол. — Ты все сделала правильно. Меня не было здесь, чтобы тебя защитить. Это была моя вина…
— Робби… — прошептала я. — Это не твоя вина. Я не хочу ничьей защиты. Я намного сильнее сейчас. Я могу сама себя защитить. На самом деле…
Я посмотрела на заявление, протянув к нему холодные пальцы. Я знала, Робби не одобрит мой выбор. Но если я смогу его уговорить, мы сможем убедить маму подписать заявление, и мне не пришлось бы ждать.
— На самом деле я хочу сделать что-то большее.
Он ничего не сказал, пока я вытаскивала заявление. Я виновато положила бумагу перед ним. Колени задрожали, я чувствовала головокружение. Боже, как я могла надеяться стать агентом, если мне не хватает нервов провести время с братом? В полной тишине Робби взял заявление. Сжав пальцы, я наблюдала за его глазами, читающими анкету. Выражение лица медленно изменилось, когда он понял, что это за документ. Глаза пристально смотрели на меня, а челюсти сжались.
— Нет, — он принялся мять бумагу, и я выхватила ее.
— Я сделаю это.
— ОВ? — громко сказал Робби. — Ты рехнулась? Они убили папу!
— Это не так. Я была там. Он говорил об этом. А где был ты?
Робби дернулся, как от пощечины.
— Это несправедливо.
— Не говори мне, что я не могу сделать что-то, потому что это пугает тебя, — обвиняюще сказала я.
Его брови нахмурились, и я передвинула чашку кофе между нами.
— Это поэтому ты так одержима классами карате? — с горечью спросил он.
— Это не карате, и да, это делает меня хорошим кандидатом. С моей второй степенью я могу быть настоящим агентом через четыре года. Четыре года, Робби!
— Я не верю в это, — Робби скрестил руки на груди. — Мама тебе разрешает?
Я ничего не ответила. Робби глубоко вздохнул и заметил с волнением:
— Она не знает!
Я пристально посмотрела на него. На глаза накатывали слезы, но я не собиралась вытирать их.
— Рэйчел! — умоляюще протянул он, видя мое состояние. — Ты хоть контракт читала? Это навсегда! Никакого пути назад! Тебе еще двадцати нет, и ты бросаешь свою жизнь коту под хвост!
— Нет, — закричала я дрожащим голосом. — Что еще я могу? Я никогда не буду настолько хороша в магии земли, как мама. Я пыталась продавать гамбургеры или туфли, и я ненавижу это! Ненавижу!
Я почти плакала.
Робби смотрел, явно озадаченный.
— Я могу помочь тебе получить реальную степень. Все, что ты захочешь. Выбери любые классы.
Я сжала челюсть.
— Я уже брала нужные классы и получила реальную степень, — сердито заметила я. — Я хочу работать в ОВ.
— Догонять преступников в темных переулках? Рэйчел, посмотри правде в глаза. Ты никогда не будешь настолько выносливой, — затем выражение его лица изменилось. — Ты делаешь это из-за папы.
— Нет, — прошептала я, отводя взгляд: частично это было правдой.
Робби вздохнул. Он наклонился через стол, чтобы взять мою руку, и я отодвинулась.
— Рэйчел, — сказал он мягко. — Если бы папа был здесь, то он сказал бы то же самое. Не делай этого.
— Если бы папа был здесь, то он за ручку привел бы меня к офису, — сказала я. — Папа верил в то, за что рисковал жизнью. Он не позволял опасности останавливать его; он только лучше готовился к ней.