Многие также спорят: какой крепости должен быть коньяк, пятьдесят или сорок девять градусов?.. Но я вам скажу что наш сорокаградусный отечественный коньяк белого цвета ничуть не хуже и кизлярских и араратских.
Как только приходил Репей, Сергей сразу наливал себе чашечку растворимого кофе с молоком, и вот туда он добавлял 25 граммов коньяка, по одной мерной рюмочке, а иногда и по две. Вечер был длинный, и Сережа начинал постепенно балдеть: так хорошо ему становилось, так приятно. Он поступал так, как поступали античные греки: он не напивался, а потихоньку балдел, находясь в легком кайфе.
И вот теперь, придя домой, Сергей обнаружил на столе на кухне записку: " Мы до вторника уехали к маме в Щекино. Анна."
Впереди было два свободных одиноких дня, и Сережа решил расслабиться. В самом деле, ведь нельзя так долго выдержать это тяжелое нравственное напряжение.
Сережа приготовил себе кофе с какао, развел в кофе сливки, включил музыку. Привычным движением он опрокинул в кофе со сливками первую грамулечку коньяка. Кофе уже чуть-чуть остыло, так что коньяк не выварился, не выветрился и его привкус хорошо чувствовался, чуть-чуть, как надо...
И сразу Сереже стало и так хорошо, и так покойно, и так приятно. Какие-то зеленые и синие, и красные радуги побежали перед его глазами. Повсюду была разлита такая зеленая теплота. И чувствовалось, как уносились далеко в даль все его тревоги виляя своими хвостиками... Так-то Сереже было хорошо, так-то ему было приятно... И немец так приятно дудел в свой тромбон...
Сережа потянулся и добавил в чашечку какао еще одну грамулечку коньяка.
Как вдруг все завертелось и закрутилось перед его глазами,ему показалось что он понесся куда-то вдаль и вверх, а потом очутился висеть под люстрой головой вниз с перевернутыми ногами...
8
Он очнулся в зале ожидания Киевского вокзала.
Он сидел на железном, дырявом , как друшлаг, железном сиденьице, полуразвалившись, с бутылкой коньяка в руке и с вытянутыми ногами. Неизвестно было как он здесь очутился и долго ли он здесь находится.
Сергей с удивлением разглядывал женщин с баулами и молодых солдат, отъезжающих в армию. Он не помнил как сюда попал. Светило солнце, и было двенадцать часов дня. На ногах у Сергея были надеты полуботинки, самые его лучшие, мокасины из "крокодиловой" кожи. Так. Значит, он дома одевался сам. Значит он так обалдел, и столько выпил что не помнит как сюда попал. Он помахал бутылкой с коньяком. Она, на удивление, была полной.
Сергей сидел в проходе перед прямо перед выходом в кассовый зал в первом ряду кресел.
Он с удивлением вслушивался в разговор двух бойких женщин из Сумской области. На одной из них была надета цветастая кацавейка, а у другой голова была обмотана цветастым платком. Женщины были явно деревенского происхождения и даже отправляясь в дорогу и не подумали переодеться в другую одежду.
- Слушайте, бабы, вы куда едите?
- Мы-то в Малоярославец, к Марине, вот грибы ей везем маринованные и посылку.
- А в Москву зачем?
- Мы-то девочку забрать приехали, а тебе чего нужно?
- Слушайте, бабы, вы мне скажите: я тут давно сижу?..
- Да ты лучше иди от нас.
- Нет, женщины, я серьезно. Сам я из Москвы.
Женщины внимательно посмотрели на Сергея.
- Слушай, - сказала одна, - мы сами недавно пришли.
- Ну как недавно?
- Часов может быть, в десять. Да, Ирина, мы во сколько сюда с тобой пришли? Часов в десять.
- И я тут уже сидел?
- Да, сидел, - сказала одна с сомнением.
- Точно сидел?
- Не знаю... Ирина, он тут сидел?
- Да.
- А до этого я тут сидел?
- Мы не знаем.
Так. Теперь все стало понятно: что ничего не понятно.
9
Так Сергей Арбенин сидел в проходе зала ожидания Киевского вокзала и постепенно приходил в себя.
Вокруг него стояли и сидели бравые солдаты военно-воздушных войск. Они ехали в Армию.Одного из солдат родня и знакомые девушки провожали до самого поезда. Одна из девушек в солдатской фуражке висела у этого солдата на шее. Светило солнце и легкие пылинки сквозь полосы света висели в воздухе. Вдруг сквозь этот свет прошла какая-то женщина. Она была немолода, но приятно выглядела. Вернее сказать, что это была женщина еще привлекательная, со следами былой красоты. Ее немного располневшее тело двигалось так, что было видно, что когда-то про нее можно было сказать: строен твой стан как церковные свечи. На ней было яркое летнее красно-полосатое платье. Она остановилась в проходе и явно высматривала свободное место.
Вдруг к ней подскочил какой-то солдат, подхватил ее тяжелую хозяйственную сумку и большой китайский термос и плюхнул на сидение рядом с Сережей.
- Спасибо, - сказала женщина, - как я вам благодарна!
Она села рядом с Сергеем, явно уставшая.
Сергей сбоку внимательно разглядывал пассажирку. Ее светло-русые волосы были собраны в пучок, заколотый двумя красивыми рубиновыми заколками. Ее немного полное лицо было покрыто мелкими биссеринками пота. Прямой греческий нос и белая свежая грудь с янтарно-красными бусами пополняли ее интересный облик.
- Как я устала! - взглянув на Сережу, сказала она, увидев что он ее внимательно разглядывает, - О, если бы не эта сумка!.. Зачем я только ее взяла!.. Сколько всего набрала.
- Это я еду на дачу, в Кокошкино, - продолжала она, - То одно нужно захватить, то другое не забыть... Вот еще эта пароварка, лежит дома без дела. Книги еще... Вот и набрала.
Тут она взглянула на Сережу и замолчала.
- Да вы не бойтесь, - сказал Сережа, - я тоже москвич. Сергей.
- Да?.. Очень приятно. Ирина. - представилась она. - Так устала, а вроде и идти недалеко. Вы не могли бы мне принести бутылочку воды, я вам дам деньги.
- Конечно. - сказал Сережа, - Конечно!
Они сидели и разговаривали. Постепенно эта приятная женщина выудила из Сергея все его топографические данные.