Максим ничего не сказал — он продолжал сосредоточенно пережёвывать дораду, которая, правда, внезапно утратила свой вкус. Он ведь уже подозревал Мумбасу. Но никак не думал, что тот действовал не по своей воле. Если они с Краузе действительно были так сильно повязаны, то папа очень сильно сломал им карты, выслав мандалиста из страны. Сложно было лишь поверить, что министр, ворочавший такими глобальными планами, потратил столько усилий и средств на простую месть. Хотя, не повёл ли он себя точно так же с младшим Донским, когда тот расстроил его планы?
— Вы правда думаете, что это Краузе ему так… просто отомстил?
— Строго говоря, других предполагаемых мотивов у меня нет. Хотя я согласен, со стороны такого расчётливого подлеца это выглядит бездарной тратой сил. Но не показалось ли тебе самому странным, что отец застрелился, а мать зачахла с горя?
— Да у меня это вообще в голове не умещалось! Но кто может ожидать подобного от своих родителей? Я думал, на моём месте то же самое чувствовал бы любой.
— А сам ты не помнишь, что было с тобой незадолго до этого?
— Ну… Если честно, не очень. Кажется, я тогда бухал, как проклятый, из-за того, как со мной обошлась Патриция… — и тут до Макса дошло. — Хотите сказать, что это тоже — дело рук Мумбасы? Точнее, Краузе.
— Точно сказать невозможно, но Эрикович вспомнил, что в бытность студентом Мумбаса был замешан в благополучно замятый скандал с очень интересной фабулой.
Один студент в его группе чуть не покончил с собой. Причём по каким-то совершенно дурацким причинам вроде несчастной любви. Как в двадцатом веке, ей богу. Будто в современных школах совсем не преподают писхофизиологию. Так вот, у Мумбасы тогда нашли куклу вуду этого студента.
Было это ещё на первом курсе. Мумбаса тогда повинился. Сказал, мол не верил, что древние ритуалы его народа на самом деле работают. Родители его сильно отругали и просили не отчислять. А они тоже какие-то важные птицы там у себя. Ну и поскольку несчастья удалось избежать, дело замяли под угрозой немедленного отчисления, если тот ещё раз проколется на чём-то подобном. И он не прокололся.
Однако, учитывая, чем закончилось дело, по крайней мере, у нас в стране, думаю, можно с уверенностью утверждать, что Мумбаса вряд ли исправился. Просто начал лучше прятаться.
А я ведь поднял архивные фото и нашёл кучки пепла с разными острыми предметами, которые обнаружили у него в подвале при обыске. Привязать их ни к чему было нельзя, потому что магический остаток на них показывал только то, что их подожгли колдовским пламенем, которое перебивает следы предыдущих воздействий.
Но Эрикович показал фотографии вашему профессору по предметной магии — забыл, как его, — и тот подтвердил, что это похоже на завершённый ритуал вуду. Оно ведь, оказывается, вопреки расхожему мнению, может действовать не только на тело, но и на более тонкие структуры человека. Физическая боль — только нижняя ступень. А более высокие либо вызывают в человеке сильные эмоции, ведущие к гибели, либо катастрофические события. Но в случае твоей семьи, больше всё же похоже на второй уровень. Третьим Мумбаса, вероятно, не овладел, он вообще считается мифическим. Да и те два, что известны, давно запрещены, поэтому их изучают только в историческом разрезе. Ну а ты лучше меня знаешь, что история магии всерьёз не воспринимается, потому что там почти всё — пустопорожнее фиглярство.
Тут интересней другое. Ваш профессор сказал, что протыкать фигурку для второго уровня необходимо личной вещью того, кого эта фигурка изображает. Если хочешь, у меня есть фотографии всех «экспонатов». Ну в смысле, если хочешь проверить. Хотя я советую отказаться, отпустить. Только разбередишь старые раны, а это ведь уже ничего не изменит.
Максим молча активировал на органайзере приём и протянул руку. Кох со вздохом швырнул со своего один архив. Маг распаковал его, активировал проектор, и с деревянным лицом, зажав свои чувства в кулак, начал вглядываться в кучки пепла. Точнее, во всякие булавочки-заколочки, лежащие посреди них.
Первой попалась мамина брошка — очень простая, дешёвая, в виде стилизованного цветочка с отколовшимся краешком одного из полимерных камушков на лепестках. Полученная ещё в школе от первого ухажёра. Мальчик тогда зачаровал её на удачу, и мама считала, что талисман сработал, когда свёл их с отцом. Эта брошка обычно лежала в семейном реликварии — так папа называл прозрачный столик в гостиной с выставкой не особо ценных предметов, о которых можно было рассказать забавные семейные истории гостям. Макс помнил, как мама незадолго до краха обнаружила её пропажу, но поскольку к вещицам давно никто не приглядывался, трудно было сказать, когда она потерялась, и этому не придали большого значения…