Тася смотрела на Степу, как побитая собака. От этого взгляда ему захотелось скрежетать зубами.
– Разводись с ним, немедленно, – приказал он.
– Да ведь он меня убьет!
– Ничего он тебе не сделает. Ефрем не самый крутой на белом свете. Если ты дашь «добро», я начну действовать. Умные слова, они ведь и до фонарного столба доходят.
– Хочешь попытаться его вразумить? – Тася недоверчиво оглядела хрупкую фигуру Степана и помотала головой. – Еще не хватало, чтобы Ефрем и тебе жизнь испоганил. Он ведь псих, искалечит тебя или вообще убьет на месте. Даже не вздумай к нему соваться.
– Я и не собираюсь к нему соваться, – заверил ее Степа. – С такими отморозками, как твой муженек, должны разговаривать правильные люди.
– Что это за правильные люди? – удивилась Тася.
– Неважно. У правильных людей есть правильные слова, – продолжал темнить Степа. – Допустим, я кое с кем знаком и могу обратиться с просьбой помочь. Устраивает тебя?
– Степа, я знаю всех твоих корешей. Они с ног до головы перепачканы акварелью, и у них даже на ногах музыкальные пальцы. А Рысаков ведь бандит, у него и друзья соответствующие…
– Ты, Таська, только согласие дай, больше от тебя ничего не требуется. Обещаю – Рысаков тебя отпустит. Разведешься с ним и забудешь, как страшный сон. Он к тебе больше никогда не сунется.
– Я в это не верю, – честно сказала Тася. – Если только его не пристрелят. Его же не пристрелят? – тут же ужаснулась она.
– Вот еще, руки марать, – презрительно бросил Степа. – Короче, подруга, собирай его чемоданы и выставляй к порогу, готовься к свободной жизни.
Появления мужа Тася ждала с ужасом. Однако Рысаков два дня дома не появлялся. Наконец все-таки явился и, не раздеваясь, протопал в гостиную. Плюхнувшись в кресло, долго молчал, исподлобья разглядывая забившуюся в угол дивана жену, словно видел ее впервые.
От нервного напряжения Тасю трясло. Она ожидала взрыва, воплей, размахивания кулаками, однако Ефрем спокойно заявил:
– Да… Круто ты забрала. Здесь я пас. Жаль, раньше не понял, что ты за птица, теперь поздно. Все вы бабы – змеи поганые. Провернула дельце за моей спиной! А ведь такая тихоня, и не подумаешь… Короче, чего ты хочешь?
– Я хочу развестись! – сказала Тася, поняв, что Степа выполнил обещание и чья-то твердая рука легла на шальное плечо безбашенного Рысакова. – И чтобы ты убрался из моей квартиры сегодня же.
– Сегодня не могу, только…
– Сегодня, – с неожиданной для себя непреклонностью повторила Тася. – Или тебе надо еще раз объяснить?
– Пугаешь? – зловеще оскалился Ефрем. – Меня можно прогнуть, но не сломать. Пусть будет по-твоему, но смотри! Еще вспомнишь меня…
Рысаков встал и стремительно вышел из гостиной – пошел собирать вещи.
Тася попыталась выяснить у Степы, какой страшный волшебник укротил ее необузданного муженька. Но тот лишь отмахнулся, туманно бросив:
– Какая тебе разница? Главное, дело сделано.
Вскоре последовал развод, и с тех пор Тася с Ефремом не виделись, хотя бывший муж периодически напоминал о себе какими-нибудь дикими выходками. Но в случае с дверью он превзошел сам себя.
Мишин, которому Тася позвонила, дотянув до последней секунды, разумеется, решил, что его продинамили. Он оскорбился. Он сопел, разговаривал металлическим голосом и в конечном итоге попрощался так, что стало ясно – больше никаких свиданий, а уж тем более совместных отпусков не предвидится.
– Да он просто козел! Если бы мою девушку замуровали в квартире, я бы наплевал на Мальдивы и бросился на помощь.
– Но я Мишина и не звала на помощь, – резонно возразила Тася. – Знаешь, даже хорошо, что так вышло. Слишком уж он обидчивым оказался. Он, видишь ли, старался сделать наше путешествие волшебной сказкой, а я все испортила. Как будто я сама эту дверь заварила, а потом забралась по водосточной трубе обратно в квартиру, чтобы испортить ему сказку.
– А как же отпуск? – Степа смотрел на нее сочувственно.
Тася ненавидела этот его взгляд, поэтому преувеличенно бодро ответила:
– Поеду к маме на дачу. Может, все к лучшему, а то еще Рысаков аэропорт заминирует.
– И твое сердце не разбито? – на всякий случай уточнил Степа.
По его лицу трудно было понять, насколько сильно его это волнует. Тася поспешила его успокоить:
– Целехонько. Думаю, у меня еще будет волшебная сказка. С кем-нибудь другим.
На черном небе сияла луна. В ее голубоватом колдовском свете на книжных полках мерцали целлофанированные обложки. Полки занимали всю стену – книг было очень много. Они стояли, как экипированные в новое обмундирование призывники, выстроившиеся в шеренги по приказу главнокомандующего.