— С пальцами все же проще, — нервно шучу я и прошу. — Ты пока не двигайся, я попробую сам.
Короткие толчки со временем меняются на более уверенные. Его руки все сильнее сжимают мои бедра, опираюсь рукой на стену, пытаюсь свободной рукой помочь себе, но добиваюсь лишь лёгкого возбуждения. Ещё пара толчков, и Рома останавливает меня руками, уверено берет меня за бедра и начинает двигаться сам. Вверх-вниз, толчки глубокие, уверенные, хочется закрыть глаза от ощущений, но хочется видеть, как он плотно сжимает челюсть и глубоко дышит, продолжая вбиваться в меня и не давая ускользнуть.
Ещё пара толчков и боль где-то там, на гране слышимости, свой собственный член твердеет и пульсирует у меня в руке, открываю глаза, смотрю на картину подо мной и кончаю только от того, что вижу, как он закусывает свою губу и смотрит мне в глаза.
Фейерверк перед глазами, кончаю себе в руку, прикрываю глаза и вскрикиваю, когда он насаживает меня до упора и замирает.
***
— Думаю, в следующий раз я прикуплю кляп, — поглаживая меня по голове, с усмешкой сообщают мне минут через десять.
— Ты, кажется, офигел, — возмущено бурчу я, приподнимая голову и натыкаясь на его смеющийся взгляд. — Гад, вообще-то это больно.
— Вообще-то, когда тебе было больно, ты молчал, а вот когда кончал...
— Рома, заткнись, лететь два этажа, хоть и ковёр, но падать все равно больно будет.
— Да понял я, ну, значит, придётся искать квартиру с толстыми стенами. Намёк понят? — улыбаясь, интересуется он.
— С такими намеками обращаться только через полгода, я парень приличный, — утыкаясь лицом в свои руки, отвечаю и, кажется, краснею.
— Я тебя обожаю, Сашка.
3
Глава 3
Эпилог или маленькая экстра. Три года спустя Вадим и Вика
Каштановые волосы рассыпаются по плечам, лезут в лицо и рот, они жутко мешают, просто ужасно, особенно, когда тебя фактически вбивают в матрас в позе раком и трахают так, что у тебя перед глазами мелькают звездочки. Толчок, ещё один, кричу в подушку и, содрогаясь, кончаю.
— Вик, ты уже? — запыхавшись, интересуется Вадим, переворачивает меня на спину и пальцами растирает сперму по моему члену: — Теперь, значит, могу и я.
И вновь толчки, чуть более нежно, но от этого не мнение глубоко и чувственно. Толчок, ещё один, мои ноги закидывают себе на плечи, целуют и делают последние толчки. Выгибаюсь от ощущений, хватаюсь за волосы, а другой рукой все ещё пытаюсь закрыть себе рот, чтобы поменьше кричать. И все же я стону, когда он глубоко входит в меня и кончает.
И вновь передышка и надежда, что, когда я начну одеваться, меня опять не завалят. Два года спустя, после года, сначала дружбы, а потом и романтических отношений, я согласился на секс. Было просто страшно начинать все раньше, страшно, что ему будет противно, и он меня бросит...
Ну да, как же, сначала секс был раз в неделю, теперь доходит до двух-трёх раз в день. И зачем мы съехались? Причём мне кажется, ему пофиг, в каком я виде: просто в футболке или в миниатюрном платье.
— Вик? Вик, ты меня слушаешь? — теребит меня за плечо Вадим. — Вик, с тобой все хорошо, ты же не в обморок опять грохнулась?
— Я задумалась, — открывая глаза, отвечаю я, все ещё тяжело дыша. — И пропустила, что ты мне говорил. Повторишь?
— Что именно? — улыбаясь с намеком, усмехается он и, видимо из-за моего испуганного лица, отвечает, склонившись надо мной и зачесывая пятерней мои волосы назад: — Говорю, что ты у меня самая-самая красивая, и я тебя люблю больше всех на свете.
— Честно-честно? — улыбаясь, типа с сомнением, спрашиваю я.
— Отвечаю, — перебирая мои волосы и смотря на мои губы, говорит он.
— И пофигу, что я парень? — ну почему я сам вечно задеваю эту больную для меня тему?
— Вик, сотню раз говорил, ты можешь выглядеть как угодно, я же не за внешность тебя полюбил. Что девушка, что парень — ты идеальна.
И тишина, Вадим лежит и обнимает меня со спины, а у меня столько мыслей в голове, что хочется надругаться над ними, чтоб не мельтешили почем зря. Невозможно сосредоточится.
— Вик, ты насчёт документов поговорила с отцом? На совете мягко намекнули мне, как старосте, что пора сдавать конечные документы. А преподаватели, что в курсе, не знают, как подписывать тебя.
— Точно, надо поговорить с папой, — подскакивая с кровати, вскрикиваю я и начинаю собираться, мельтеша по нашей с Вадимом съемной квартире.
— Вик, Вики, ВИКА! — довольно громкий вскрик останавливает меня на полпути к коридору.
— Что? — поворачиваясь, интересуюсь я.
— Ты надела мои джинсы, мою футболку, свой свитер и не накрасилась. И джинсы с тебя слетают.
— Твою ж, — залетая в ванную, вскрикиваю я и понимаю, что на покраситься мне надо ещё тридцать минут. — Вадим, принеси мне ремень и свою ветровку с капюшоном, я у папы накрашусь.
Быстро скинув с себя свой свитер, натянул протянутую мне ветровку и, чмокнув Вадима в щеку, я вылетел в подъезд, а там и на улицу. Кажется я все чаще стал так свободно одеваться, а все из-за Вадима с его: "Скрой свою попу, зачем тебе такой большой бюст, скрой свою попу, одень вот эту свободную кофту, блин, Вика, скрой свою попу".
— Парень, не подскажешь, как пройти...
— Простите, что вы сказали? — оборачиваясь, шокировано интересуюсь я.
— Хм, я спросила: парень, не подскажешь, где здесь есть ближайшая аптека, — бабушка, божий одуванчик, смотрела уверено и прямо.
— Блин, точно, я же в Вадима одежде, — бурчу я, понимая, почему бабушка меня так назвала.
— И что? Аптека где? И причём тут одежда, ты себя в зеркале видел? Патлы обрезать и натуральный, красивый мальчик, не понимаю я эту молодежь: челка набок, узкая одежда. Вот первого нормально одетого встретила, и у того вон, волосня, хотя, вот если, — она недоговаривает, а просто снимает с меня капюшон и, взъерошив волосы, за челку чуть оттягивает их назад. — Не, ну точно нормальный, ты бы это обстриг, вообще красивым будешь, все девочки твоими будут, я, когда была молодой... А хотя пойдём, ты меня до аптеки, а я тебе одну историю из своей жизни.
Никогда не умел отказывать пожилым людям, поэтому сейчас иду, слушаю про колхоз и мешок сахара на год и думаю. Вот так зачесывать мои волосы Вадим начал где-то как два с половиной года, говорить, что он любит меня любую-любого тоже с этого периода. Так может это все ещё с того времени? Самое что интересное, только сейчас я понимаю, что он просто тащится смотреть на меня голого. Возьмём тот же душ, я за эти два года на пальцах могу посчитать, когда купался один, и его постоянные: да ходи ты дома в обычных майках и шортах, дома то тебе не от кого прятаться. Интересно...
— Ой, а вот и аптека, спасибо, что проводил, — отпуская мой локоть, благодарит бабушка. — А хочешь, я помогу тебе изменить жизнь? Буду, как крестная фея.
— Это как? — с сомнением и улыбкой интересуюсь я.
— А совет дам, вот честно, всем помогает, — залезая в свою сумку, усмехается она. — Держи яблочко.