Ещё две секунды, ловлю взгляд мамы в проёме двери, и, кажется, она понимает меня с полуслова, потому что убегает, и когда я уже напяливаю кроссовки в коридоре, мне в руки впихивается рюкзак и аптечка.
Бормотание в трубке продолжается, а я бегу, молясь, чтобы они не прекратились, и она ничего с собой не сделала, второй раз будет сложнее. Второй раз будет непоправимым. Ещё один двор, знакомая лестница, первый этаж, похрен на лифт, шесть этажей это не так много. Взлетаю на лестничную площадку и начинаю рыться в своих карманах.
— Где эти гребаные ключи, — отключая уже ненужную мне сотку, рычу я и запихиваю её в карман.
— Успокойся, — рык рядом, меня встряхивают, и только в этот момент я понимаю, что Рома побежал со мной, и сейчас стоит, точно также тяжело дышит и держит меня за плечи. — Во внутреннем кармане куртки.
Киваю, сглатываю, в секунды решаю, что лишняя сила не будет лишней, достаю ключи и открываю дверь. В нос бьёт запах алкоголя, след тёмно-коричневой жидкости теряется в спальне Вики, в которую я врываюсь секундой позже.
Все та же обстановка, комната в светло бежевых тонах, большая двухспальная кровать, телевизор на одной стене, комп около другой, в уголке напротив зеркало и комод, на котором расположилась куча косметики.
— Вик?
Всхлип раздается из угла, который незаметен с первого взгляда, то есть за компом, обхожу и вижу не очень радужную картину. Её майка разорвана в клочья, фингал под глазом и рассеченная губа, на шортах разорвана ширинка, но вроде никаких жидкостей и крови нет.
— Солнышко, Вик, — сажусь перед ней на колени и поднимаю её подбородок.
Мутные глаза, кажется, не видят меня, она будто ушла в себя, как когда-то давно. Прости, но, кажется, выход только один.
— Виктор, блядь, очнись, — хлесткая пощечина, его голова дергается из стороны в сторону, а на меня уже смотрят более осмысленные глаза. — Прости.
— Он ничего не сделал, но мне кажется, что моё сердце разорвалось.
— А я говорил тебе, придурку, не связываться с натуралами, — снимая с него порванный топик и такой же разорванный лифчик, буркнул я и начал снимать с него шорты.
— Он парень? — шокировано раздается позади меня, чёрт, я опять забыл о Роме.
2
Глава 2
— Вы звоните, если что, если станет хуже или плакать начнет, а, ну, вы и сами знаете, — качая головой, предупреждаю я папу Вики.
— Иди, Саш, не переживай, здесь просто разбитое сердце, он проспит до утра, так что иди домой, — потирая лицо ладонями, отвечает он. — Но если что, я позвоню.
— Я завтра утром приду, заменю вас, — выходя из квартиры, отвечаю я и начинаю спускаться по лестнице. — До завтра.
— До завтра.
Тяжело вздохнув, я все же пошёл вниз, я бы и рад остаться, но, во-первых, ещё предстоит разговор с мамой, во-вторых, мне сегодня же надо найти этого гребаного Вадима, и, в-третьих, мне ещё предстоит разговор с Ромой. Чувствую себя, блин, дипломатом, сколько разговоров и только за один день.
— Курить вредно, — подходя к скамейке, на которой расположился Рома, заметил я, смотря на его сигарету.
— Ага, и давно он так? — делая очередную затяжку, интересуется он.
— Лет с шести, от них тогда мама ушла, отец вечно на работе, и на него скинулось все, вплоть до готовки, уборки и прочего. Как тогда объяснила моя мама — это психологический стресс, возможно, если бы это случилось позже, все было бы по-другому, но уже ничего не исправить, он привык, да и все привыкли. Папа его, конечно, не отчаивается, но Вик добился от него, что в двадцать один он поменяет ему документы.
— Это реально? Я про документы.
— Папа у Вика не последний человек в нашем городе, так что думаю, да, — пожимая плечами и беря сотку в руки, отвечаю я и начинаю искать в нем номер Лехи. — Сейчас, подожди, я Лехе позвоню, что-то я не подумал номер Вадима у Вика в сотке найти.
— Не надо искать, я знаю, где он живёт, пошли.
— Откуда ты знаешь? Он же на первом курсе, а ты на третьем.
— А откуда я про тебя знаю? — поднимаясь со скамейки, отвечает он и выбрасывает сигарету в ближайшую урну. — Он мой младший брат.
Под впечатлением я прошёл большую часть пути, и только потом до меня дошло, почему они, блин, так с ним похожи. Интересно, а они все это специально повернули?
— А? — начал я, но меня перебили.
— Да, Вадим специально с вами сдружился, он до знакомства с твоим другом ни разу в жизни камеру не держал. Второй его задачей было присматривать за тобой, это странно было бы, если бы третьекурсник подошёл к вам.
— Да вы стратеги, а что планировалось?
— Планировалось, что он разузнает про тебя и познакомит меня с тобой, так было бы проще. Пойдём, вон мой дом, — показывая рукой на ближайший подъезд обычной одиннадцатиэтажки, приглашает он. — Вадим дома, я ему звонил, пока ты с папой Вика разбирался.
Восемь этажей на лифте, бедный я, зажатый к стене, приподняв меня за подбородок, он удостаивает меня короткого поцелуя в губы. Звук останавливающегося лифта, пора выходить. Подъезд, как подъезд, исписан не сильно, но обыкновенные банальные записи есть и здесь.
— Мне его бить нельзя? — интересуюсь я, когда меня проводят к спальне.
Если честно, я успел осмотреть лишь коридор, ясно дело, что ничего в нем интересного не было, зато я понял одно: семья у моего Ромы полная и даже, кажется, есть младшая сестренка. По обуви всегда можно понять, кто живёт в доме.