Исписав целую страницу, он начертал: «Ваш искренний друг». Затем, сложив лист, сунул его в конверт, аккуратно вывел адрес, наклеил марку, взял шляпу и зонтик, вышел из дому и опустил письмо, после чего, с наслаждением вдыхая теплый летний воздух, отправился в редакцию «Нью глоуб».
— Добрый вечер, господин Фаррен, — почтительно поклонился швейцар.
— Добрый вечер, Джероламо, — добродушно ответил Фаррен.
В коридоре на втором этаже он встретил Макнамару.
— Здорово, старый пират! — приветствовал Бенджамен коллегу, дружески хлопнув его по плечу. — А знаешь, твоя вчерашняя статья совсем неплоха. Ты просто молодец!
Молодой Макнамара, покраснев, смущенно пробормотал «спасибо».
— Что новенького? — сразу же спросил Фаррен, входя в комнату хроникеров.
— Ничего особенного, — ответил его помощник. — Открытие выставки тканей, мелкая кража, конфискация наркотиков.
— Снова марихуана?
— Нет, на этот раз кокаин!
— Есть задержанные?
— Ни одного. Они чисто работали.
— Что ж, несколько суровых фраз не помешают. Вежливый, но твердый упрек начальнику полиции. Необходимо для порядка!
Бенджамен велел принести ему сведения, усмехнувшись, снял пиджак, подвинул пишущую машинку, закурил трубку и начал строчить:
Почти ежедневно мы слышим жалобы на плохое обслуживание, — тут Фаррен ухмыльнулся, заранее предвкушая эффект своей едкой остроты, — но никто не может пожаловаться на перебои в снабжении наркотиками. О нет, господа! Наш город имеет полное право гордиться — если только тут вообще уместно слово «гордиться» — тем, что он занимает первое место в стране по торговле проклятой отравой! Весьма прискорбно сознавать, что, в то самое время, когда честный гражданин после целого дня тяжелой общественно полезной работы спит сном праведника, негодяи выползают из грязных нор и сеют ядовитые семена разврата и дурмана. Разве это не самая гнусная форма преступления? Разве это не предательство по отношению ко всем порядочным людям? Разве это не равнозначно удару ножом в спину? А раз так, то неужели мы не вправе требовать от властей более энергичных и действенных мер?..
— Стой! Стой! — крикнула шоферу синьора Франка Амабили. (Платье из ангорской шерсти).
Великолепный серый «бентли», покачнувшись, застыл. Синьора с девичьей проворностью выскользнула из машины и тут же накинулась на возчика, застрявшего на подъеме.
— Тебе не стыдно? Лупить без пощады бедное животное, которое и на ногах-то не стоит? Ах ты негодяй!
— Но он идти дальше не хочет, — ответил возчик, снова ударив мула по спине ручкой хлыста.
— Ах не хочет идти! — воскликнула синьора Франка. — Я из общества защиты животных, — не унималась она. — Сейчас мы тебя кой-куда отведем.
— Но разве не видите, он просто заупрямился, — робко запротестовал возчик, понимая, что это неожиданное и странное вмешательство не предвещает ничего хорошего.
— Ну, и как же тебя зовут?
Франка Амабили вынула из сумочки записную книжку. Она научит этого подлого невежу обращаться с животными!
Час спустя она с мужем и подругой уже сидела в ресторане.
— Для начала креветки? — вкрадчивым голосом подсказал метрдотель. — Или, может быть, копченого лосося.
— О, прекрасная идея, — одобрила синьора Франко. — Мне порцию лососины.
Внезапно выхваченный из ледяной воды, где он весело гонялся за своими друзьями, лосось с немым изумлением озирался вокруг, судорожно разевая рот.
— Ого, да он на полцентнера тянет! — возликовал рыбак. — Эрнест, помоги, а то мне одному не справиться.
Непринужденно болтая, они бросили добычу в лодку. Там рыба еще долго билась в агонии, ее глаза молили о пощаде, и мутнеющими мыслями она уносилась к горному озеру, окруженному сверкающими ледниками.
— А на первое? — спросил метрдотель елейным голоском, вынув карандаш из блокнота.
— Я не голодна, — сказала Франка Амабили. — Принесите мне бульон, а потом телятину, обвалянную в сухарях, но только парную.
Совершенно ошалевший теленок оглянулся назад, ища защиты, но вокруг были столь же обезумевшие от страха животные. Рев, глухие удары, хриплые голоса людей. По морде больно хлестнул железный прут, заставив вскинуть голову. Он попытался спастись бегством, но что-то схватило его словно клещами и приковало к месту. Надвинулась черная тень. Запах крови. Теленок жалобно замычал. Огненная яростная струя пронзила ему череп.