Один из репортеров тут же съязвил:
— Он настроен легкомысленно, этот Брэдли!
— Нет, Рыжий, вы этим не отделаетесь! Давайте-ка всерьез!
Брэдли приступил к своему ритуалу — стал набивать трубку табаком из медной табакерки.
— Могу дать другую версию: налогоплательщики возмущены! Полиция не продвинулась ни на шаг в деле Глории Прейн! Общественность требует отстранить детектива от дела… Ну как, мальчики, такая версия вас устраивает?
— Ради бога, Рыжий, мы же серьезно… В этом доме никто не хочет говорить. Мы пытались получить сведения у Гая Северида, но не смогли его найти…
— Если найдете, — попросил Брэдли, — дайте знать об этом и мне.
— Ах ты, черт возьми! Значит, он удрал?
Брэдли пожал плечами:
— Не знаю, мальчики, но я тоже не смог его найти.
— Может, он еще не знает о случившемся? Может, он где-нибудь за городом?
— Все может быть, — согласился Брэдли. Он не собирался посвящать их в детали дела.
— Но у вас же есть или должны быть какие-то предположения, гипотезы?
Брэдли заколебался.
— Да, одна мысль есть, — наконец признался он.
Они все столпились вокруг него с карандашами наготове.
— Ну давайте, говорите!
— Вчера вечером убийца был на Мэдисон-сквер-Гарден… — Брэдли сделал многозначительную паузу. — Вместе с двадцатью тысячами других граждан. Путем исключения мы могли бы через шесть — восемь месяцев…
— Ну и вредина же вы, Брэдли!
Тот принял серьезный вид:
— Простите, мальчики, но, право же, пока ничего нет! Во всяком случае, для широкой публики. Скажу только одно: я с убийцей разговаривал самолично!
— Значит, вы знаете, кто он?
— Я бы покривил душой, если бы сказал «да». Просто я разговаривал со многими людьми и уверен, что он был среди них. Но в самое ближайшее время я схвачу его за руку… Ну, пока! В папках ваших издателей достаточно сенсаций, чтобы поддержать ваш дух!
Брэдли не стал входить с главного подъезда на Мэдисон-авеню, а свернул за угол и вошел черным ходом «Кнута и шпор». В боковой стене находилась незаметная дверь — как раз для человека ростом с Брэдли. Она была не заперта.
Брэдли очутился под высоким потолком манежа.
Едва он закрыл за собой дверь, как мимо него пронесся всадник на черном коне, обдав его песком и грязью.
Инспектор прошел вдоль стены на возвышение, обнесенное перилами, где были расставлены плетеные кресла. Усевшись в одно из них, он сдвинул шляпу на затылок и с облегчением вздохнул. Из его трубки вырвалось облачко дыма.
Человек на черной лошади был Джордж Полэм. Глядя на то, с каким мастерством он справляется с норовистым животным, никто не подумал бы, что нервы капитана натянуты до предела из-за вчерашней трагедии.
На площадке было установлено несколько препятствий: загородка, сложный тройной барьер, каменная стенка и ряд двойных барьеров.
Лошадь, на которой сидел Полэм, была явно дикого нрава. Как раз когда Брэдли усаживался в кресло, она отказалась взять тройной барьер, шарахнулась в сторону, кося глазами. А Полэм словно сросся со своим скакуном. Он натянул поводья, потрепал коня по шее и сказал ему что-то тихим и мягким голосом. Потом он заставил его приблизиться к барьеру. Лошадь испуганно косилась на препятствие, прижимая уши.
Полэм отъехал немного назад и снова направил лошадь к барьеру. Однако перед самым прыжком она остановилась как вкопанная, словно сработал невидимый тормоз.
И вновь Полэм наклонился вперед и стал поглаживать ее по шее, тихо и ласково приговаривая. Впрочем, от новой попытки он отказался, заставив коня взять несколько более простых препятствий.
Черный конь был необычайно стройным и крупным. Он отрывался от земли на большом расстоянии от препятствий и буквально летел по воздуху. Не сбавляя темпа, Полэм снова направил его к тройному барьеру. Он не пользовался ни кнутом, ни шпорами — Брэдли слышал лишь его голос, когда он подбадривал и подгонял своего скакуна. На мгновение показалось, что тот снова откажется взять препятствие… Бег его замедлился, он почти остановился… А потом Брэдли почудилось, будто Полэм своими руками поднял лошадь над барьером, и они оба оказались по другую сторону.
— Чем могу служить, сэр? — раздался чей-то голос рядом с Брэдли.
Инспектор обернулся и увидел маленького седого человечка с обветренным и огрубевшим от солнца лицом. Он был в брюках для верховой езды и в темно-синем свитере. В руке он держал шапочку.