Уильямс был высоким сутулым человеком с огрубевшим на воздухе лицом и глубоко сидевшими черными глазами.
— Микки Флип сказал, что я могу найти вас здесь, — объяснил Брэдли. — Не возражаете, если я сниму пальто и присяду?
— Разумеется, нет. Позвольте вам помочь… — Уильямс вел себя как человек, который медленно приходит в сознание после нокаута.
Он взял у Брэдли пальто и шляпу и положил их на стул.
Колли обнюхал их, потом подошел и скользнул мокрым холодным носом по открытой ладони Брэдли.
— Друзья? — спросил тот.
Уильямс смущенно улыбнулся:
— Всегда поднимает страшный шум, когда кто-нибудь приходит поздно вечером. Но вообще-то он смирный.
— Добрые деревенские псы! — сказал Брэдли. Потом взглянул на приоткрытую дверь, которая вела в темный коридор.
— Сквозняк? — встрепенулся Уильямс.
— Нет-нет! Все очень хорошо. Благодарю вас!
Уильямс повернул к себе кухонный стул с прямой спинкой и сел на него верхом. Потом взял со стола трубку и чиркнул спичкой о низ стола.
— Как там Флип? — спросил он.
Брэдли смотрел на окурок в блюдечке, который уже почти догорел.
— О, прекрасно!
Уильямс играл горящей спичкой, ожидая, когда Брэдли начнет разговор. Но тот стал набивать трубку. Он не спешил.
— Заглянули проездом? — наконец поинтересовался Уильямс.
— Нет-нет, я приехал специально к вам, Эрл, — дружелюбно сказал инспектор.
— О, на машине из города?
— Угу… правда, с черепашьей скоростью. Фары-то не очень помогают, когда валит снег… — Брэдли, удовлетворенно попыхивая трубкой, обводил взглядом помещение. — Кажется, старые голландские фермеры имели обыкновение жить в кухнях. Оттого и строили их такими просторными.
— Да… да, вероятно, так и было… Вы сказали, что приехали специально…
— Мне нужна помощь в одном деле, — пояснил Брэдли. Он гладил колли по голове и курил.
— Я… я читал газеты… Вы ведете дело Прейнов, так?
— Да.
— Одно время я встречался с этой семьей. — Уильямс вынул из кармана брюк пестрый носовой платок и вытер потное лицо. — В связи с делом, которое я вел тогда. Естественно, я сейчас заинтересовался тем, что о них пишут в газетах. Вы… хотели спросить у меня что-нибудь о Прейнах?
— Нет, — ответил Брэдли. — Я хотел спросить у вас, что на самом деле случилось с Дороти Полэм!
— Полэм? Но это как раз то дело, о котором я упоминал!
— Да, — кивнул Брэдли, прямо глядя ему в глаза.
Сигарета в блюдечке окончательно догорела, оставив после себя лишь полоску серого пепла.
— Этот случай так и остался неразгаданным, Брэдли. Один из тех, знаете… короче говоря, не одолел я его… Не наткнулся ни на один след…
— Вранье, — спокойно сказал Брэдли, продолжая поглаживать собаку.
— Простите?
— Я сказал: вранье, — повторил Брэдли с приятной улыбкой.
С минуту Уильямс сидел молча и не шевелясь, сжимая обеими руками спинку стула.
— Я думаю, — наконец проговорил он, — что если бы вы прочитали в полиции дело…
— Прочитал все до последнего слова… и не один раз.
— Но в таком случае…
— Оно мне ничего не сказало. Того, что мне нужно.
— Например? — В темных глазах Уильямса уже была паника, но Брэдли не смотрел на него.
— Например, я не смог найти в этом досье ни одной записи, которая помогла бы мне понять, каким образом вам удалось купить эту ферму!
— О…
— Так как же?
— Сквайр, пошел вон! Не приставай! — резко бросил собаке Уильямс.
— А он мне нравится, — сказал Брэдли. Его пальцы чесали пса за ухом, и Сквайр, казалось, млел от блаженства. — Ну так как насчет фермы?
— Да это все очень просто… Представился случай купить ее за умеренную цену. Мне всегда хотелось иметь ферму… Вот я и решил…
— А откуда вы взяли деньги?
— Послушайте, Брэдли, а вы, однако…
— Вы не смогли бы скопить такую сумму с вашего жалованья. Вы родились в Бруклине. Поступили в полицию, когда вам было всего двадцать два. У вас никогда не было денег. И все же вы купили эту ферму. По свидетельству местного агента по продаже земельной собственности — девять тысяч на бочку, как говорится…
— Моя жена… — Уильямс облизал пересохшие губы.
— Ваша жена — Мэри Мак-Иннес, родом из Рахвена, штат Нью-Джерси. Кроме нее, в семье было еще десять детей. Ее отец был лудильщиком, и, когда он умер, денег хватило лишь на то, чтобы похоронить его да рассчитаться с долгами.
Уильямс медленно поднялся на ноги, все еще держась за спинку стула.
— Я считаю, что вы не имеете права допрашивать меня в связи с моими личными делами. Меня что, обвиняют в мошенничестве?