И опасения Троцкого сбылись.
- Братоубийственная война в самом разгаре, думают белые офицеры. Но нет, им нисколько от этого не становится приятней на душе – напротив. Большинство гвардейцев белой армии были патриотами: честными, преданными своей Отчизне – борцы за правду. Но очень глупые и наивные. Почему?
Ну что ж, давайте сделаем небольшое лирическое отступление от повествования и попытаемся просто порассуждать. Только, господа, без нервов, если среди слушающих имеются монархисты. Мы ещё будем подробнее рассматривать такую личность, как белый офицер – с разных ракурсов и точек зрения, однако прежде чем рассказывать о внутреннем мире потенциального белогвардейца, необходимо разобраться в причине. А причина здесь одна: что послужило развязыванию Гражданской Войны?
Первое звено этой всепоглощающей чугунной цепи – цель. За кого и за что сражались белые офицеры? Известный лозунг, испещренный на всех плакатах и агитационных листовках гвардии, звучал грозно и сокрушительно: «За Бога, Царя и Отечество!» Именно эти три имени прославляют белые офицеры, отправляясь в далёкие уральские и сибирские походы под руководством генерала Краснова, Деникина. Для анализа этих трёх понятий потребуется немного слов.
Бог – есть вера. Человек есть никто, если он рассуждает о Боге. Но для большинства религия и вера – одно и то же. Одно и то же! Боже правый! Сколько религий, столько и Богов? Христианство, буддизм и ислам – это наше всё? А вдруг в загробном мире всё не так, как написано в Коране, Библии или как проповедовал Будда? Помня индульгенцию, помня мучеников, которые погибли ни за что, а за веру. Религия – это опиум! Опиум для народа! За гроб Господня сражались тамплиеры, убивая при этом миллионы людей, нарушая одну из десяти заповедей Моисея: «Не убий». Разве за Бога надо убивать? Разве Бог хочет, чтобы вы, любя его, убивали других? Разве для этого он создавал этот мир, эти заповеди? Разве для братоубийства?.. И белые офицеры за свою скупую веру насмерть рубятся со своим же народом. Глупые, наивные…
Царь – есть для них самодержавие. Иван III, став Государем Всея Руси, провозгласил государственную идеологию как религиозную, христианскую. Вы понимаете меня? Иначе говоря, от Владимира «Ясно Солнышко» до дедушки Ивана Грозного использовали религию, как инструмент для удержания и укрепления своей власти! Никакой к чёрту веры, никакого Бога – один политический расчёт. А помнит ли кто-нибудь из вас, что изначально князь Владимир был преданным язычником? Но царя уже нет. Император отрёкся от престола более года назад. Так за кого сражаются белые офицеры? За предыдущего правителя – Керенского, который бежал в Европу? Или всё-таки за Императора? А почему, когда правил Керенский, не было Гражданской Войны? Почему народ даже не пикнул, когда Николай, а затем и его брат отказались от престола? Разве это искренне? И белые офицеры за царя, которого нет, насмерть рубятся со своим народом? Глупые, наивные…
Отечество – есть для них Родина. Место, в котором человек родился и вырос: ностальгическая привязанность – вздор и чушь! Не якобы Отечество воспитывали вас, а мать с отцом! Отечество не думало о вас и не заботилось. Наш мир, наша планета – вот наше Отечество, а не идиотская граница на карте! Но Отечества для белогвардейца больше нет: класс буржуев презирается, новая власть отдаёт землю крестьянам и требует диктатуры рабочего класса. Нет для белогвардейца их прежней Родины – капиталистической, сословной России. Они не могут вытерпеть этого позорного равноправия, не могут смириться с тем, что рабочий класс, некогда эксплуатированные смерды, рабы и холопы, станут наравне с ними – князьями, графами и лордами. Разве это справедливо? Разве материальное потребление это и есть… Отечество? И белые офицеры, желающие вернуть прежнюю власть себе, насмерть рубятся на своим народом! Глупые, наивные…
Зачем я вам это рассказываю? Ради того, чтобы каждый, стоящий напротив меня, знал, ради чего он сражается! Одним из важнейших принципов воспитания нашей – красной армии, является не оставление без наказания ни одного проступка. Репрессии должны следовать немедленно, карая всех тех, кто провинился. За каждые грех следует расплата! За каждое незнание – порука! Нарушение дисциплины, дезертирство, трусость, предательство – всё карается смертью. Ваш подвиг войдёт в историю, как подвиг в освобождение мирового пролетариата и достижение победы мировой социалистической революции!
На ветреной, пустынной площади перед солдатами своей армии выступал наркомвоенмор. Пронизывая серое, пепельное небо, моросил дождь в преддверии первой майской грозы. Над землёй, сотрясая человеческие души, гремел гром и выстрелы расстрелов провинившихся армейцев, сквозь которые эхом разносился пронзительный, дьявольский голос Троцкого. Этот голос нельзя было ни с чем перепутать и не с чем сравнить – для всех, кто хотя бы раз слышал его речи, его голос остался олицетворением грозы репрессий, но голос звонкий и душераздирающий.
На побелевшем, мокром от дождя лице при каждом восклицании возникал тёмный пурпурный румянец. Наркомвоенмор в моменты своих речей выглядел подобно живому мертвецу, снизошедшему из самой преисподнии. А сам оратор, с маниакальной живостью вглядываясь сквозь пенсне в мимику солдат, изучал их поведение и выражение лиц. Он уже тогда знал, кто из стоящих перед ним предаст, кто попытается сбежать, а кто будет биться, не щадя себя. Выпытывал эту правду верным оружием: не ножом, не маузером, а только голосом.
Коба наблюдал за ним издали. Немного было моментов, когда нарком по национальностям и нарком по военным делам пересекались, отчего у коллег сложилась некая ассоциация параллельных прямых. Троцкий был зависим от фронта, но главной задачей и целью на нынешний момент было воспитание сильной, непобедимой армии. А то, что осталось после Октябрьской революции, к справедливости ко Льву, сложно назвать боеспособной силой.
Когда Троцкий закончил речь, Коба вздохнул: ощущая всю неприязнь к наркомвоенмору, последний чувствовал к нему и циничное уважение – от этого противоречия было не по себе. Ненависть с уважением плохо сочетаются, и обычно не приходится ждать положительных итогов. Коба сам, слушая Льва, невольно загорелся, но зная то, что скрывается за пламенными словами пламенного революционера, нахмурился и продвинулся через солдат, приближаясь к Троцкому.
- Гениальная речь, Лев Давидович. Как долго ждать положительных результатов?
Троцкий обернулся и разочарованно посмотрел Кобу.
- А, это вы, Сталин. Ну что ж, спасибо. Разочаровываться не приходится, если изначально не очаровываешься. И командный состав, и краснофлотцы у нас всегда начеку. А практика карательных сил под председательством товарища Дзержинского приносит свои улучшения, – нарком военном сощурил глаза: да чтобы Сталин заговорил просто так – никогда. – Что угодно? Неужели просто хвалить пришли?
- Нет. Хвалить я тебя точно не стану, – отрезал Коба, аналогично сверкнув тигриным взглядом.
- А мы уже всё-таки на «ты»?.. – Троцкий снисходительно склонил голову и, демонстративно повернувшись спиной, направился к дороге.
- Знаешь, что происходит на Южном Урале?! – грузин повысил голос. Он ненавидел всякого рода высокомерие, а язвить взаимно Льву – не тот момент. – Восстал чехословацкий корпус. Взяты станции Иркутска и Златоуста. А день через день они возьмут и Челябинск.
- Так что ты от меня хочешь? Чтобы я ехал в Челябинск? – отозвался наркомвоенмор. – Я осведомлён – это моя обязанность, так скажи: как я лично могу на это повлиять?
- Однако, это случилось по лично твоей вине. Твоя телеграмма попала в руки чехословакам. Именно поэтому они подняли восстание, – Коба обогнал Льва, дабы видеть, как гордые глаза становятся растерянными. – Готов расстрелять каждого труса и дезертира, а сам? Своим непредусмотрительным поступком обрек красноармейцев на гибель. Я же обещал им свободу и содействие, мне это далось с огромными усилиями, а ты взял и всё разрушил. Как же это у тебя так получается? Революцию-то мы уже совершили…