Сам Коба в задумчивости своей вовсе не слушал Ворошилова: грузин не рассуждал о гордости своего соперника и прекрасно знал, что уровню его личности такое позволено и что в самом честном мнении Троцкий действительно был одним из самых умных большевиков. Дураков не посвящают в тайные сообщества.
Нет, Кобе было намного интересней знать уязвимые места – куда нужно было наносить удары. Джугашвили считал, что сама гордость является огромным недостатком у человека и от этого он делается бедным и одиноким, и уязвить человека с тщеславием было гораздо проще любого другого.
Ворошилов же, не понимая настоящей истины в беседе, продолжал перечислять отрицательные стороны личности Троцкого. Он понял лишь то, что «товарищ Сталин не любит председателя ВРК, а почему бы мне не изобличить его в негативном свете, дабы стать ближе к наркому по национальностям?». Но Кобе так было даже лучше – пускай недопонимает.
И действительно: на счастье Ворошилова, тот скоро очень сблизился с наркомом по национальностям: им предстояло вместе работать: решать проблему с доставкой продовольствия в Москву и чистить ряды красноармейцев. Как-то утром солдаты, найдя в подвале одного полуразорённого дома вино двадцатилетней выдержки, напились и с пьяным визгом преследовали кур, кошек и женщин. Веселье длилось недолго. Коба, узнав о мародёрстве и хулиганствах, приказал наказать красноармейцев.
- Они же неумышленно, Коба, – настаивал Ворошилов, понимая, что солдат в полку слишком мало. Однако тот знал, что хуже деморализованных разгильдяев и пьяниц в армии ничего нет. И как бы Коба не не любил наркомвоенмора, понимал, что смерть – единственное спасение.
- Расстрелять, – он вынес свой вердикт, закуривая трубку. Ворошилов беспомощно вздохнул. К этой короткой фразе ему предстояло привыкнуть.
Красноармейцев тем же днём ликвидировал отряд местного ЧК.
Май. 2017 г. Санкт-Петербург. РФ.
- И сколько примерно Коба пробыл в Царицыне? – Орлов старался не выражать удивления: он до углубления в историю прекрасно знал, какие по жестокости репрессии проводил Сталин. Страшнее ему от этого не было ещё по той причине, что, оказывается, он расстреливал не просто так, а только сильно провинившихся.
- Лето пробыл точно. И версий на тот счёт много и все они противоречивы, но что я знаю точно – Коба занимался не только расстрелами. Он бил Троцкого по его людям в Царицыне.
- Бил? Вместе с этим... как его... Климом? Ворошилова я знаю, в детстве как-то по телеку шёл фильм “Ворошиловский стрелок”.
- Фильм не видела, а вот, что Ворошилова знаешь – молодец.
- Только как мне знание Ворошилова поможет выяснить местонахождение политопа? – между прочим проронил Орлов. – Не обижайся, но раз тогда симплекс был у Троцкого, может, тогда будем рассматривать его, а не Сталина? Сталин – да, громкое имя, но Троцкий важнее. Вдруг тем летом он невдомёк занялся наукой да и создал политоп?
Виктория, слушая предположения собеседника едва не расхохоталась, но сдержала себя, и ответила с туманным придыханием:
- Троцкий – иллюминат. Ему ничего создавать не надо было. Лишь теорию перманентной революции. Он совершил революцию только в политике, а не в науке. Предположительно, что в то время, “Сердце революции” был обыкновенной безделушкой без всяких примочек. Не развились пока в РСФСР технологии до подобного уровня. А о Сталине я тебе до поры до времени запрещаю рассуждать. Мал ещё.
- Семнадцать лет!.. – воскликнул Миша.
- Не в плане возраста, а в плане знаний.
- Если хочешь знать, что в первом полугодии одиннадцатого класса мы прошли двадцатый век, представь себе. И про революцию 1905 года я знаю, и про Русско-Японскую войну...
- Но вы же проходили мировую историю, не касаясь России? До какого точно года ты учил?
- До “великой депрессии”. И я солгал, по истории у меня были дела не важнецки. Я читал её на переменах до звонка. И ничего не помню.
Разговорившись на тему современной истории, ни Орлов, ни Дементьева не заметили, что остались в “Сказке” совершенно одни. В то мгновение к ним подошёл официант и тактичным, но нагнетающим голосом процедил:
- Наш персонал просит покинуть кафе.
- Но вы же работаете круглосуточно! – возразила девушка.
- Кроме чётных дней. Мы работаем до двадцати одного часа.
Настроение у обоих упало ниже плинтуса. Унылости прибавлял тот факт, что денег не осталось совсем, и деваться им было некуда. Вот она – суровая реальность, по крайней мере было лето. А Вика была в смятении оттого, что впервые в жизни ей придётся ночевать на улице. “Белоручка есть белоручка” – скажете вы, и правильно скажете. Но особенным отличием этой буржуа было то, что она ради достижения цели она была готова есть землю, а ночевать на улице и терпеть материальные лишения. Проще сказать, Дементьева была склонна к аскетизму.
Орлов в смятении не был вовсе: он рассказал напарнице о том, что произошло с ним после того, как он покинул Зимний Дворец.
- ...И эти двое: бугай и воровка – поволокли меня куда-то в подполу, в канализацию. Оказалось, что они представляют политическое движение центристов. Их штаб почему-то находится в подвале какой-то многоэтажки. Так вот, привели они меня туда, поставили в центр, а воровка у них по ходу главарь – зовут Аней.
- Анка-пулемётчица, – произнесла про себя Дементьева. – Интересно, и что дальше?
- Она сказала, что меня зовут Михаил Орлов, и что сегодня настал тот день, когда пора выйти на улицу. Их там в подполе человек сто – это точно. Они заулюлюкали и спустя примерно полчаса все высыпали на площадь, а Анна потащила меня с собой. На проспекте они все начали кричать, митинговать, всё закружилось и завертелось в одном дымовом потоке и криках. Потом приехало ФСБ и камеры, и всех начали арестовывать, а Анна толкнула меня в сторону, и я бежал. Не знаю, задержали ли её или нет... Знаешь, я переживаю за неё. Она... хорошая.
- Не переживай! – Последний голос – низкий, с придыханием не принадлежал никому из собеседников. Орлов узнал его и обернулся – позади стояла шатенка, язвительно улыбаясь юноше. – Лучше за себя.
Миша радостно бросился к ней, а Виктория осталась в стороне, ошарашено наблюдая эту скомканную картину. Нежданное появление Анны произвело на неё сильное впечатление и вдруг в её голове родилась мысль.
- Если вам негде ночевать... – шатенка остановилась напротив проезжей полосы и ногой оттолкнула люк, который покатился далеко по дороге, – ничего, кроме этого предложить не могу.
Виктория пугливо посмотрела вниз – изнутри доносился не очень приятный запах.
- Лезть в люк? Но я думала...
- Думала? – удивилась Анка. – Ну иди куда хочешь.
Ничего иного не оставалось. Опустившись в канализацию, Викторию охватил такой ужас и такое отвращение при первом взгляде на помещение, что к горлу её от грязи и зловония подступил приступ тошноты. Она поспешно закрыла рот и нос ладонью, за что Анна смерила её суровым взором.
- Не слишком нежные условия для хранения суфле? – высокомерно спросила она.
- Какое я тебе суфле? – с вызовом ответила девушка, и тогда шатенка без всякого смущения подобрала труп крысы, которая распласталась на земле. Миша хоть и бывал здесь до этого, но лицезрение тухлого, потемневшего тельца с полуразложившимися конечностями спровоцировало рвоту. Дементьева зажмурила глаза и отвернулась в сторону, а Анна лишь с издёвкой усмехнулась и отбросила труп в пыльный угол – прочь с глаз. Орлов судорожно приподнял голову, вытирая губы: он с трудом передвигался из-за приступа мигрени и тошноты, поэтому Вике пришлось взять его под руку.
- Скажешь, не суфле? – хихикнула Анна. Она передвигалась плавно и картинно, грациозно, но пошло покачивая бедрами, дабы продемонстрировать своё превосходство в этой среде обитания.
Лабиринты в канализации, казалось, были бесконечными. Они петляли, раздваивались, где-то в потолке были выбиты щели, в которые выбивался тусклое свечение небосклона. Орлов жутко боялся натолкнуться на других диггеров, но Виктория успокаивала его, сказав, что ночью вряд ли кто-то будет бродить по подземелью.