Черное закрытое платье стало отличным выходом. А отсутствие декольте компенсировалось его длиной. И легкомысленным нижним бельем, которое Эля надела для себя. Или не только для себя, но в этом она была не уверена. Всегда оставалась вероятность, что фотографии были чужими, а пакет на голову никогда не был ее способом решения этой проблемы. К счастью, все подтвердилось. И даже переподтвердилось.
Театр был действительно подпольным. В прямом смысле: подвал старого дома, предназначенного десять лет назад для сноса, но вовремя признанного культурным наследием. Там ставили спектакли студенты МХАТ-а, с которыми сам Корф был знаком лично: среди них был его сосед по квартире. Которого, к слову, звали Сашей.
Ставили Шекспира, но в современной обработке. Только Эля на спектакль внимания практически не обращала. Ее больше занимало то, что они сидели бок о бок, их колени постоянно соприкасались, а когда Корф наклонялся к ее уху, чтобы объяснить ту или иную сцену, от его жаркого шепота и случайных касаний губами в животе внезапно оживала та самая вялая бабочка и активно плодила себе родственников. Не менее активных.
Он помог ей одеться. Взял за руку, помогая подняться по ступеням. А потом не отпустил. Эля радовалась, что ладони у нее не потеют. И почему она тогда решила, что он – невзрачный?
Они гуляли по Москве, которая в этот час уже озарилась миллионом огней. Эле всегда нравилась новогодняя иллюминация, но наступала весна и ее уже сняли. Но даже так ночная подсветка зданий и деревьев была какой-то особенной. Она даже не заметила, как они оказались на Красной площади. А ведь она была на каблуках. Всю дорогу они держались за руки, а потом и вовсе обнимались.
Говорили о какой-то ерунде, много. Обсуждали книги, фильмы, прохожих, академию, рецепты пиццы, любимые пиццерии, перец чили, путешествия. Эле нравилось, как он убирает с ее лица волосы и сетует, что она снова без шапки. А она смеется – на улице ведь не минус тридцать.
Где-то возле Арбата Эля споткнулась о криво лежащую плитку, чуть не упала. Корф поймал ее, сжал в объятиях, посмотрел своими странно посаженными глазами так проникновенно. А потом они внезапно уже целовались, прямо на дороге. Прохожие ворчали, кто-то свистел.
Корф тяжело дышал, Эля облизывала губы. Поцелуи зимой влекут определенные последствия. Во-первых, становится слишком жарко в одежде. Во-вторых, пересохшие губы требуют либо продолжения, либо помады. Кстати, о помаде – Корф теперь походил на Джокера. Или транса.
Он хрипло предложил выпить. Чего-угодно, даже обычного вина. Даже воды, главное, что у него дома. Эля вспомнила про родителей, которые вроде бы должны были быть дома, про брата, постоянно играющего в своей комнате в дурацкие стрелялки. Его квартира действительно была предпочтительней. Конечно же, для вина. Или воды.
Они целовались в лифте, целовались, пока Корф искал ключи. И когда нашел, целовались, прислонившись ко входной двери. В квартиру они, в итоге, все же попали, но позже. Кажется, мимо проходили соседи, но Эле было все равно: Корф как раз с удивлением нащупал под платьем чулки.
Как слетела на пол шуба, она не помнила. И платье исчезло совершенно внезапно. А под рубашкой Корфа оказалось вполне себе тело. Его, конечно, можно было бы подкачать кое-где, о чем она не преминула заметить, пока тот доблестно сражался с ремнем, который не хотел расстегиваться. На что тот ядовито заметил, что такие речи продолжению ночи не способствуют. Эля это компенсировала, с лихвой компенсировала. Корфу определенно понравилось, что штаны с него снимали зубами.
А когда они присоединились к платью, Эля поняла, что уже вполне готова к продолжению непосредственно приступить. А Корф все тянул, то ли целуя, то ли пытаясь проглотить ее тело. Его пальцы скользили там, где она хотела почувствовать кое-что другое, а губы не давали протестовать. Даже если бы она этого хотела. Всем, что она была готова оформить в звуковом формате, были стоны и бессвязные слова.
Корф умудрился запутаться с застежкой лифчика. Скользил рукой по спине, сначала предвкушающе, потом недоуменно. Потом и вовсе оторвался от Эли и заглянул за плечо. Отсутствие застежки на полагающемся ей месте поставило его в тупик. Он явно не догадывался, что бюстгальтеры расстегиваются и спереди. Эля вывела его из неловкой ситуации, за что была вознаграждена. Сполна.
Корф отлучился в ванную, но вернулся быстрее, чем Эля заскучала. До кровати они так и не добрались. На первый раз. И зря говорят, что пол твердый и холодный: когда желание сжигает изнутри – это не важно. Зато добрались на второй.
Эле не удалось испытать лопатками матрац, она была сверху. Коленям вроде бы понравилось. Зато сполна убедилась в крепости столбиков: сколько Корф ни дергался, когда она играла с ним и касалась губами чувствительных выступающих мест, они не дрогнули. А то, что его руки были привязаны ее чулками – на поле боя все средства хороши.
*
Снова серое утро, скучный семинар. Эля устало смотрела на преподавателя. Она снова была у Корфа всю ночь. Они долго говорили, валяясь в разобранной кровати. Ему нравилось перебирать ее медно-рыжие волосы и что-нибудь рассказывать. А Эле нравилось слушать его голос. Иногда он уводил ее в сонные дали, и тогда Корф будил ее поцелуями.
Все это было похоже на сон. Эля была будто в дурмане: рассеянная, задумчивая, а перед глазами калейдоскоп воспоминаний. Спасало только то, что она и до того не вникала в детали, а Маша исправно снабжала ее конспектами.
Она не чувствовала, что он старше на девять лет. Рядом с ним Эле казалось, что она сама старше, как-то мудрее и спокойней. Или это было его влияние?
Я соскучился. Может, пойдем пообедаем куда-нибудь?
Сегодня не получится. Надо съездить к родителям.
Позвони мне, как освободишься.
Скучаю.
Эля всячески избегала встреч в академии. Она не боялась увидеть Корфа, она боялась, что кто-нибудь случайно проболтается, что она всего лишь первокурсница. Несмотря на то, что они почти каждый день проводили вместе или часами говорили по телефону, она не представляла, как он отреагирует, если узнает ее большой секрет. Для нее это было не важно – ну, младше она на пару лет, чем говорила. Подумаешь. Но мужская гордость – штука загадочная.
По привычке проверила расстояние в Tinder-е: более десяти километров. Все правильно, утром она выскользнула из постели и быстро убежала, чтобы успеть на пары. Корф спрашивал, почему у нее на четвертом курсе до сих пор ежедневные занятия. Эле приходилось включать воображение: то встреча с руководителем дипломной работы, то библиотека, то еще что-нибудь. Его это устраивало.