Но маркиз прервал его, громко засмеявшись и по-приятельски похлопав его по плечу.
— Мошенник Шомассю!.. — воскликнул он... Странный человек!.. Тут редкий... исключительный случай?.. Какого же черта вам еще нужно?.. Предоставьте это мне мой дорогой... Я знаю, что вам нужно... Внимание!.. Момент наступил...
Момент действительно наступил...
Чехлы были сняты и кареты стояли, наконец, перед ним... во всем своем историческом величии...
Сначала он „не поверил своим глазам“...
— Маркиз, наверно, ошибается, — подумал он про себя... Это какие-то старые истоптанные сапоги... какие-то допотопные рыдваны, которые не мало поездили на своем веку... Поможет быть, чтобы это были... экипажи... чудные экипажи герцога Орлеанского... Нет... это невозможно...
Выпучив глаза и закусив губы, он внимательно рассматривал экипажи и все более и более удивлялся... Затем он вопросительно посмотрел на маркиза, как бы желая вызвать у него протест или, по крайней мере, объяснение... Но лицо маркиза ничего подобного не выражало... Выпрямившись и подбоченясь он покачивался на своих ногах с чисто-аристократической непринужденностью и улыбался, как человек, который любуется очень красивым предметом.
— Ну что, мой милый Шомассю... — спросил маркиз, — что вы скажете про мои экипажи?.. Не правда ли, великолепны?...
Так как смущенный Шомассю не так скоро ответил, как в данном случае требовалось, то он прибавил:
— Вы не находите их великолепными?
— Да... да... с большим усилием пробормотал бедняга... великолепные!..
— Последнего образца, мой дорогой... Таких не больше двадцати в обращении...
— Неужели?..
— Конечно, мой дорогой...
Шомассю осмелился, наконец, взяться за ручку дверцы и слегка потрясти карету... Рессоры заскрипели... кузов затрещал... Ему показалось, что карета сейчас упадет ему на грудь.
— Видите, какие рессоры?.. — воскликнул маркиз... Чудная сталь... Мягкая... как масло... Знаете, в этой карете вы себя чувствуете, как у себя па постели...
— А!.. неужели?..
— Конечно...
Затем, переменив тон, он спросил:
— Но... Шомассю... к чему все эти вопросы?.. Посмотрите на меня, посмотрите мне прямо в лицо... Разве у меня вид человека, который способен провести кого-нибудь?.. Между дворянами — понимаете ли — таких шуток себе не позволяют, мой дорогой...
Шомассю извинился и открыл дверцу... Внутренность кареты показалась ему еще более бедной и ветхой, чем наружный вид...
— Отделка совсем выцвела, мне кажется? — пробормотал он...
— Выцвела?.. — воскликнул маркиз... Да вы с ума сошли, мой дорогой... Совершенно новая... Зеленого цвета... вот и все... Зеленый ампир... Последняя мода...
— А!..
— Последний крик...
— А!..
Произнося это: „А“, он поднял ковер, который покрывал пол в карете... и увидел два железных бруска, скованных в виде креста и предназначенных для скрепления сгнившего и распадающегося дерева...
— Да посмотрите же, господин маркиз... взмолился Шомассю... посмотрите на это...
Маркиз ни на одну минуту не смутился.
— Это?.. воскликнул он... Да ведь это крест Биндера...
— Крест?..
— ...Биндера, несносный Шомассю... Вы не знаете ничего про крест Биндера?..
— Господин маркиз?.. умолял бедный базарный фактор.
— Последняя новость Биндера... с клеймом... подписью... Никакой подделки, что и говорить! А!.. а!.. а!.. бедный Шомассю, вам еще многому поучиться нужно!..
Маркиз закрыл дверцу.
— И везет же вам!.. воскликнул он... Вы можете пользоваться моими горбами... я вам даю формальное разрешение на это... Ах, проклятый Шомассю... Ну, посмотрим теперь лошадей...
Шомассю посмотрел лошадей и купил их. Он посмотрел также сбрую и купил ее. По лошади сломали себе ноги при первом же выезде. Сбруя из гнилой кожи искрошилась... А в каретах он сначала переменил колеса, затем ходы, затем кузова. И экипажи ему обошлись в девять тысяч пятьсот франков...
— И все-таки... говорил он про себя... я предпочел бы деревянную лакированную одноколку с маленьким пони...
Он опять стал умеренным республиканцем, возненавидел маркизов, королевскую пышность... роскошные кареты... кресты Биндера и с нежностью думал о Гоблэ. Измученный этим приключением, он часто с яростью говорил:
— Вот как монархия способствует развитию коммерции... покорно благодарю!
И в довершение его несчастья все в Порфлере над ним же смеялись..:
— Ну и шутник же наш маркиз!.. Вот славный малый!
Эти слова здесь у всех на устах; я их слышу от Клары Фистул, от Трицепса, в отеле, где маркиз Порпиер получает даровую квартиру, в казино, где оплачивают его дорогие удовольствия... и дают взаймы тысяча-франковые билеты... И когда он проходит мимо меня, наглый веселый, фамильярный и самоуверенный, я вспоминаю всегда бедного тщедушного социалистического кандидата на площади в Норфлере и эти грубые оскорбительные слова: „Долой предателей“, брошенные ему в лицо этим дворянином барышником, мошенником и патриотом...