Для парижской черни и для моих любимых крестьян я пойду... да... я пойду и торжественно приглашу Жоржа Лейга и Ружона пойти со мной в парижские театры, в Лувр, в Академии и в Сорбонну... И да будет им стыдно!
Я пойду в Рим и скажу папе, что парижская чернь и мои любимые крестьяне не хотят больше его церкви, его священников и его молитв... Я скажу королям, императорам, республикам, что наступил конец их армиям и массовым убийствам... всем этим слезам и всей этой крови, которой они обагрили весь мир...
И мои красные руки, и мой нож загуляют по всем этим лицам, по всем этим животам...
Так будет исполнена моя роль общественной опасности...
Я надеюсь скоро увидеть вас в такой день, когда вы не будете заняты своими делами, рано вернетесь домой и не будете торопиться...
Я не особенно люблю людей, которые торопятся.
Рассказчик сложил письмо и спрятал его в карман... Наступило молчание, и я почувствовал, как холод пробежал у меня по спине...
Трицепс был весь поглощен своими обязанностями хозяина дома и не проронил ни одного слова во время всех этих рассказов... Но это был не такой человек, чтобы не сделать из них научных выводов.
— Друзья мои, — сказал он, — я внимательно выслушал все ваши истории. И они еще больше подтверждают мой взгляд, к которому я пришел уже давно, еще на конгрессе в Фольрате, мой взгляд на бедность. В то время, как вы считали бедность продуктом несовершенного и несправедливого социального строя, я утверждал, что это ничто иное, как физиологическая аномалия индивидуального свойства... В то время как вы полагали, что социальный вопрос может быть разрешен только политикой, политической экономией и воинствующей литературой, я громко кричал, что это может сделать только терапия... И это очевидно... ясно как день... Ах! Что это за чудесная вещь наука!... Вам известно, какие неопровержимые и точные опыты привели нескольких ученых и меня в том числе к выводу, что гений ничто иное, как ужасный вид умопомешательства?... Гениальные люди?... Маньяки, алкоголики, дегенераты, сумасшедшие... Вот, мы, например, считали Зола человеком с очень здоровым умом; все его книги, повидимому, неоспоримо доказывали эту истину... И что же? ничего подобного... Зола — ненормальный... больной человек; его нужно лечить, а не приходить от него в восторг... и я не понимаю, как его еще до сих пор в интересах народного здравия... не посадили в сумасшедший дом... Заметьте, мои друзья, что это я говорю не только о Зола, но и о Гомере, Шекспире, Мольере, Паскале, Толстом... Сумасшедшие... сумасшедшие... и сумасшедшие. А так называемые умственные способности, так называемые нравственные качества, которыми люди так гордятся, и которые мы по глупости своей воспитываем в себе... Ум, память, храбрость, честность, покорность, признательность, дружба и пр. и пр.?... Все это серьезные физиологические недостатки... аномалии... более или менее опасные проявления великой, единственной, страшной современной болезни — невроза... И вот однажды я поставил себе вопрос: „Что такое бедность?“... И тотчас же ответил себе: „Невроз, конечно“!... Я рассуждал так: „Прежде всего освободимся от всех общих мест, от всех стереотипных истин, которые на протяжении веков владели умами литераторов, поэтов, философов... Каким образом при современном производстве, при наличности такого перепроизводства могут существовать бедняки?.. Можно ли понять, можно ли допустить, чтобы в ваш век, когда выделывается слишком много сукна, бархата, шелка, полотна и бумажных тканей, встречались бы люди в лохмотьях?... чтобы люди умирали от голода и нищеты, когда мировой рынок переполнен пищевыми продуктами и всякой провизией?... По какой непонятной на первый взгляд аномалии мы видим людей, коснеющих в нищете, среди такой расточительной роскоши, среди таких огромных богатств, которые не могут найти потребителей?“... Ответ ясен. „Преступники?... Нет... Маньяки, дегенераты, ненормальные, сумасшедшие?... Да... Одним словом, больные... и я должен их лечить!“...
— Браво!... Браво!... раздался чей-то голос.
— Великолепно!... в добрый час!... поддержал другой.
Ободренный этими восклицаниями Трицепс продолжал:
— Лечить их?... Без сомнения?... Но все эти соображения нужно было перенести из области гипотезы в обстановку точного опыта... из трясин политической экономии и болот философии на твердую почву науки... И это оказалось сущими пустяками для меня, как вы сами сейчас увидите... Я подыскал десяток бедняков со всеми внешними признаками острой нужды... и подвергнул их действию X-лучей. Слушайте же... На желудке, на печени, на внутренностях я обнаружил некоторые функциональные повреждения, но они не показались мне достаточно характерными и специфическими... И только ряд темных пятен, которые я увидел на всей поверхности церебро-спинального мозга, дали существенный материал для решения вопроса... Никогда я раньше не наблюдал таких пятен на мозге богатых или зажиточных больных... С этого момента я нисколько не сомневался, что причиной этого нервного расстройства была бедность...