Я не разбираюсь в чувствах, не разбираюсь в любви. Слишком часто и много приходилось просто выживать. Видимо, чему-то не успела научить меня жизнь - иначе почему все получилось именно так?... Тяжко, неправильно, с бессонными ночами и воющей на луну совестью?...
Горячие губы прижимаются к виску, целуют в нос.
Что я творю?...
- Плакса.
- Я не...
- Плакса-плакса, - чужие пальцы пробрались под куртку, щекоча за бок. - Чем там тебя отец запугал? Концом света? Художественные метафоры - вообще его конек, так что, скорее всего, у Императора просто сдохнет любимая мышовка.
У меня вырвался нервный смешок, и слезы хлынули с удвоенной силой.
- Женщина, ну прекрати реветь!... Уж лучше бы иголками своими кололась, честное слово...
- Д-да что ты к-к ним привязался, к эт-тим иглам!
Я старалась взять себя в руки. Честно, старалась.
Он поморщился.
- Была одна неприятная история. Ввязался по глупости.
- Оттуда шрамы? - я провела рукой по его груди, там, где под тонкой рубашкой билось сердце.
- И оттуда тоже, - тихий вздох. - Сказать, сколько раз меня пытались убить? Пару раз даже успешно.
- Что?! - я резко приподнялась, но тяжелая теплая рука надавила на плечи, укладывая обратно. - Теперь я знаю правду. Ты упырь не только морально, но и физически.
Неро закинул голову назад и захохотал, прижимая меня к себе.
- Надо матери рассказать как-нибудь - она будет в восторге, - отфыркиваясь, сообщил он. - То-то все считали, что я какой-то дефективный вышел, а на самом деле вон оно как!
- Ты-ы-ы? Дефективный? - я изумленно посмотрела на него. - Пойми меня правильно, от твоих идей и методов действительно заходит ум за разум, но навряд ли ты высказывал их в детстве.
- Да нет, я просто совсем никудышный псион. Как выражается мой младший братец, "паяльник ходячий".
- Это что же за место такое, где эмпат первого класса считается никудышным?
Неро равнодушно пожал плечами:
- Специфическое. Сам бы там не остался, даже если бы не начали "воспитывать". Это только Тан умудряется дрейфовать по всем пяти мирам, и везде ему нравится так, что за уши не оттащишь. Ученый, что с него возьмешь - все изучает... А у меня с нашими... гм... органами власти, или, проще говоря, сборищем старых пердунов, несовместимые различия в мировоззрении.
- А что это за история с убийствами?
- Ну убили меня. Раза два или три, - без особого интереса отозвался он. - Тебя, кстати, тоже убили не так давно, или уже забыла? Валяясь в палате, твой Чезе очень эмоционально рассказывал лечащему врачу, что у его любимого куратора не было ни дыхания, ни пульса.
- А-а-а, в этом смысле...
Так и знала, что организм у него слишком уж хорошо устроен, чтобы быть таким от природы.
- Ну а в каком же еще?... Не бессмертный же я, в самом деле. Несколько фокусов, одолженных у более способных родственников, решают массу проблем, хоть и не так радикально, как это умеешь делать ты, ну и кое-какие другие запасные варианты... Другой вопрос, что после жалобы одного... представителя конкурирующей стороны варианты отпали, вместе с возможностью применяя фокусы - так что постарайся меня не убить ненароком. А то ведь умру навсегда, - с ироничной серьезностью сказал Неро. - Кстати, что это за ужас?
Он поднял с сиденья блокнот с моими схемами. Я сказала.
С минуту Неро кусал губы, а потом не выдержал и рассмеялся.
- Лидин Сортену не двоюродная сестра, а дочь... - сообщил он, успокоившись. Синие глаза искрились от смеха. - И у нее не два брата, а четыре, просто остальные - сводные по матери... А вот этот вообще не из того клана...
- Ты что, на Станайе в храмовой школе преподавал? - обиделась я за свой пятичасовой труд.
- Нет, но прописные истины знаю, - он бросил косой взгляд на мое лицо и со вздохом сказал: - Ладно, не дуйся. Давай перо.
Через несколько минут имен и стрелочек на странице стало втрое больше, а я запуталась окончательно.
- Зачем это тебе вообще? - Неро поставил последнюю завитушку. Я в общих чертах пересказала наш с Санхом разговор. На его лицо набежала тень.
- Как ни скверно, отец прав - мы можем только ждать. От себя добавлю - чуда.
- Неро, что должно случиться?... - тихо спросила я.
- Это вообще не мое дело и не мой секрет - я не могу о нем говорить. И отец, строго говоря, тоже, так что зря ты его пытала, - он резко помрачнел. - Но все, кому это может повредить, знали, на что шли... Ни тебя, ни твоих солдат, ни всего остального мира это не коснется, даю слово. Эйра в ней проснется в любом случае, но вот как...
- Ну неужели ты действительно веришь, что она богиня?! - я приподнялась, заглядывая в ставшие такими же тревожными, как и у его отца, синие глаза. - Этот ребенок - всего лишь псион. Очень сильный, но и только.
- А эйра, эхлы, астар, етан... кто там еще во всех этих пантеонах... Как думаешь, они - кто? Просто те, кто от природы могут больше, чем большинство, которое им поклоняется. Для дикаря с копьем богом будет даже твой секретарь - потому что может взмахом руки обрушить на его голову молнию в пять гигаватт. Эдакий Громовержец, пришедший с небес - что, кстати, будет чистой правдой.
Я выдержала скептическую паузу, припомнив вождя "с копьем" и консервными банками. Хотя резон в его словах был.
- И где же тогда они? Небеса цивилизация "дикарей с копьями" уже избороздила вдоль и поперек - и астар там не нашли.
- Видимо, в других мирах. Их, знаешь ли, целых пять, - Неро хмыкнул, хитро сощурившись. - Или ты действительно думаешь, что Бездна находится где-то под землей?
- Ага, серединный мир и все такое. Великие Создатели, да что за ерунда! - я хлопнула его по груди и осеклась, только сейчас заметив, что все это время Неро украдкой вытаскивал шпильки у меня из волос, и теперь с довольным видом прячет их в кулаке. Вот же... Все это время заговаривал мне зубы всякими глупостями...
Я попыталась поймать его руку, а вместо этого он поймал мою. Мягко поцеловал ладонь и приложил к своей щеке.
- Какая разница...
Я гладила смуглую гладкую кожу, отводя черные вьющиеся пряди от лица, и понимала - действительно, никакой...
Это глупо, это неправильно, это больно. Но, кажется, это и есть любовь - и это тоже...
Горячие сухие губы целуют так, что перехватывает дыхание, и этот мир - все пять миров - уплывают куда-то далеко.
Никому не нужные шпильки падают в пыльную траву, сверкая серебром и сталью.
***
День сменялся ночью, ночь сменялась днем - пролетели первые сутки из критической недели, потом вторые, третьи...
Ничего не происходило.
Младенцу наконец дали имя - Кетта. За каким мекалом самое горячее участие в дискуссии по этому поводу принимал Пешш, я не знаю, и почему Марлен послушала именно его - тоже. На мои осторожные намеки на самый очевидный вариант она только возмущенно махала руками, решительно все отрицая. Нет, Пешш "совсем не навязывается". И они "просто дружат".
То ли не замечает очевидного, то ли я чего-то не понимаю в этой жизни.
Хотя нельзя сказать, что Пешш в своих чувствах был одинок. У постели Марлен постоянно кто-то сидел, и совсем не для охраны. Мои бесстрашные агенты, суровые парни, прошедшие огонь и воду, смущались как школьники, когда мои внезапные визиты разоблачали их привязанность к бесцветной тоненькой девочке.
А ведь они ее действительно любили, и, чтобы заметить это, сгодился бы и менее пристальный взгляд, чем мой.
Шли пятые сутки, когда врачи не без осторожности, но заговорили о том, что состояние больной не вызывает опасений и через несколько дней можно готовиться к выписке.