Взяв от него все, что мне было надо, я начал наружную слежку. Несколько ночей подряд я следил за домом. Узнал когда тушатся огни, когда ложатся спать, кто в каких комнатах живет, когда возвращается. Все это я сообщил доверителю и еще раз получил от него точные указания расположения клада.
Надо было действовать... Я запасся маленькой лопатой и в темной одежде, в темную дождливую осеннюю погоду вышел в первый раз на работу.
Странно было поначалу лезть в чужой сад... Я выбрал момент, когда на улице не было прохожих и быстро перемахнул через забор. От улицы меня отделял один шаг, но почему-то все сразу изменилось... Сад, казавшийся таким знакомым снаружи, вдруг стал совершенно чужим.
Пошел. Под ногами шуршат листья... Окна дома приблизились. Стало жутко... Слышны шаги — по тротуару идут... Присел у дерева. Прошли... Пошел дальше. В окне зажегся свет. Опять притаился... Свет погас. Выждал и двинулся... Дошел до места. Отсчитал шаги.
Начал копать... Лопата визжит... я нажимай... Туда-сюда... Клада нет... Кажется, что прошло сто лет. Времени не чувствуешь. Пошел к кусту с документами... Тоже ничего. Заровнял землю, накрыл ее листьями и начал выбираться... Было обидно и непонятно... Но надо продолжать работу.
Говорят, что ко всему привыкаешь... Тяжело только начало, Привык и я лазить через забор и рыться в чужом саду...
Второй и третий раз проделал я эту операцию и все безуспешно.
Но мастера учит дело. Выучился и я... И приволок «щуп»... Такой, как бывает на кладбищах у гробовщиков... Начал «щупать». Опять ничего...
Взяла досада. Нельзя было ходить каждую ночь. Приходилось выбирать темные, дождливые ночи. Время шло — подходила осень... Я упорно лазал...
И вот, когда все дело уже начало казаться блефом, мой щуп наткнулся на что-то твердое. Это было шагах в пяти от того места, которое мне было указано. Случалось это часто и, обыкновенно это оказывался камень. Но щуп звенел каким-то особенным металлическим звуком.
Сердце застучало... Наконец-то... Я схватился за лопату. Копнул раз, другой, земля была рыта... Лопата шла легко... Яма стала в пол аршина глубиной... Пощупал рукой... Гладкая металлическая поверхность... Руками я докопал остальное и зубами вытащил шкатулку. Большая, тяжелая. Зарыл яму, засыпал листьями, снял плащ, завернул в него ящик, с трудом перелез через забор и пошел...
Нести было тяжело. Но я не шел, а танцевал... Было часа 4 утра... Я пришел домой. Взломать? Нет инструментов...
И я невольно «растянул удовольствие». Удовлетворенный, лег спать...
На утро разочарование... Взломал и нашел... документы.
Выругался. Но разобрав их, на дне увидел бумажку в 1000 крон. Она уже тлела, но я ее все-таки продал. Денег не было но появилась уверенность, что дело не блеф. Прибавилась сила и энергия.
Но поздно... Мое дело — «сезонное». Выпал снег. И я остался без работы... Да видно и не судьба была на этот раз довести его до конца...
На дворе стоял крепкий мороз. Было около часу ночи, когда я, вернувшись домой, начал раздеваться, чтобы лечь спать. Стук в дверь... Громкий, настойчивый... Затем маленький перерыв и опять стук.
«Обыск!» — сразу понял я. — «Но по какому делу? Контрреволюция или недавние «дела»? Первое лучше, но если второе, то крышка...»
Я открыл дверь. Впереди управдом и за ним... человек 10 с винтовками. Конвой велик! Берут за «дела»! Предъявили ордер на обыск и арест. Перерыли все, забрали переписку.
— Одевайтесь!
Я оделся и мне дали только двух конвоиров. Остальные отправились в другом направлении. Сразу стало легче. Но в чем дело, я все-таки не понимал.
Если бы мне за полчаса до ареста сказали, что я сегодня буду арестован, то я бы рассмеялся. Когда для этого были все основания, то я находился на свободе. А теперь, арестован? Раскрыто? Не может быть. Но сердце все-таки екало...
Мы пошли по Невскому, свернули на Литейный.
Ясно, что ведут на Шпалерную... Неприятны эти первые моменты после ареста. Особенно ценишь в это время свободу. Явилась усталость, вспомнилась квартира, кровать, захотелось раздеться и лечь спать... А тут в перспективе опять старое. Отвык я от этого.
Привели на Шпалерную... И картина стала ясней. В приемной уже толкалось несколько сонных физиономий и все время приводили новых.
Но я был удивлен тем обществом, в которое я попал. Это были по большей частью люди Нэпа, и только изредка попадались знакомые по Петрограду лица. Приемная набивалась все полней и полней, ее начали разгружать. Часов в 6 утра я попал в камеру. Охать и ахать было нечего. Надо поставить на всем крест, во что бы то ни стало бежать, достать клад и довольно, надоело... Надо уходить за границу. Было досадно, что взяли тебя, как рябчика. Ну ничего, все равно я уйду...