12 часов. Колокольня обед. Раздатчики ушли уже давно... От кухни по направлению к баракам идут «чекисты» с маленькими бочками, наполненными рыбой. За ними, отстаивая свои права, с руганью, а иногда и дракой получает свой обед «шпана». Затем, начинают суп и нам.
Первое время моего пребывания на Соловецких островах, мне даже есть было нечем — не было ложки. На Соловках не выдают ничего — устраивайся как хочешь. Есть лавочка, а деньги хоть воруй.
Мы едим втроем из одного бачка. На обед суп, он должен быть с рыбой, но у нас ее нет — одни сушеные, разваренные овощи. Садимся... Около наших нар стоит молодой крестьянин — «политический бандит» — голубоглазый, здоровый, настоящий русский парень.
«Ты что, Ф-в?»
«Да так. Ничего»...
«Хлеба нет?» Сразу понял я.
«Да вчера еще с кипятком всю «пайку» съел... Не хватает»...
«Ну чего же, садись с нами».
Рядом обедает группа цинготных. У некоторых она задела только десны, другие уже еле двигаются и ходят скрючившись.
После обеда опять работа. В 5 часов ужин. Каша без масла, вроде замазки. Хочется пить. Кипятку нет. Раз в неделю выдают маленький стакан мелкого сахару. И это все.
У большинства арестованных есть родные, которые, недоедая сами, посылают продукты и деньги своим близким. Остальные питаются за их счет, получая остатки хлеба, обеда и ужина, а зачастую поддерживаются и посылками. Умереть с голода не дадут.
Не знаю что выдается арестованному на бумаге, я говорю про то, что он получает и уверен, что если бы в Соловки приехала какая-нибудь иностранная делегация, то ей великолепно бы втерли очки. В советской России при осмотрах нужно уметь смотреть, а лучше всего попробовать самому. Но по настоящему, всерьез... Например сесть на Соловки на общих основаниях. Много интересного можно там увидеть, услышать и многому поучиться.
День на Поповом острове кончился поверкой. После нее приносилась «параша» и выход из барака запрещался.
Всего на Соловецких островах сидело около 6000 человек. На Поповом острове было 1500 человек.
Всех сидящих можно разделить на несколько категорий:
Совершенно привилегированное исключительное положение занимали там «чекисты», бывшие сотрудники Г.П.У. Сидели они за «должностные преступления» — воровство, взятки и т.п. Никто из них не работал. Все они занимали различные командные и административные должности. Из них были сформированы войска внутренней охраны, на обязанности которых было конвоирование работающих арестантов.
Тоже в исключительных условиях находились на Соловках «политические», то есть социалисты и анархисты.
Везде, во всем мире есть какое-то общее понятие о политическом преступнике как о лице, делом или даже словом переступившем установленный человеческий закон с целью ниспровержения, или только изменения существующего государственного строя страны, нескольких государств или даже всего мира, во имя блага отдельной группы людей, государства или всего человечества.
С оригинальной, как всегда, точки зрения советского правительства, «политическими» преступниками, если не принимать в расчет небольшой группы анархистов, считаются только социалисты. Их не расстреливают. Я не говорю об исключениях. Они одеты и сыты. Само советское правительство установило им особый режим и выдает особый, вполне достаточный паек. Главные причины такого отношения — поддержка их социалистами запада. Заигрывание советской власти с западными рабочими. Желание власти «заработать» на «политических» звание гуманнейшего правительства.
Затем, — сравнительно незначительное количество «политических» в тюрьмах, и их организованность, как следствие неприменения к ним смертной казни.
На Поповом острове они находились в отдельном бараке, конвоировались войсками внутренней охраны, связь с ними не разрешалась, они не работали, получали лучший паек, имели свой коллектив и старосту. Всего на Поповом острове их было около 150-ти мужчин и женщин.
В самом худшем положении на Соловках находятся контрреволюционеры. Они вне закона. Об них никто не заботится и никто им не помогает. Все их проступки караются большей частью расстрелом. Бежит уголовник — прибавят год, два, контрреволюционер — верный расстрел. Неисполнение приказами расстрел. Рот у них закрыт. — Болтнет что-нибудь — прибавят срок и т.п. Вот почему многие и подаются на компромиссы. И винить их трудно.
К этой категории принадлежат обвиняемые в различных контрреволюционных действиях, заговорах, по церковным делам; разные повстанцы, «шпионы», «политические» бандиты, их пособники и укрыватели. Сюда входит духовенство, бывшее белое офицерство, казаки, главным образом кубанские и терские, кавказские народности — черкесы, осетины и грузины и т.п. Много среди контрреволюционеров и возвращенцев из заграницы разных сроков.