– Ты удивлена? – начала женщина, – Разве тебе неизвестно, кто я?
Ирина недоумевала. Она вопросительно смотрела на Зою, которой нечего было пояснить или возразить.
– Рената, – по-доброму отозвалась женщина, – жаль, что ты так ничего не узнала при жизни. Жаль, что не дождалась ответов. Жаль, что все наши с тобой жертвы оказались напрасны. Зоя, – обратилась она к девушке, – принеси ей что-нибудь из одежды. Это платье ей уже никогда не понадобится.
Зоя ушла. Мы остались вдвоем. Меня разрывало на части от боли. Мне не терпелось поскорее припасть к ее рукам и обнять. Я протянула к ней руки.
– Мамочка, как же я рада, что ты жива! – тараторила я. – Я надеялась. Мне хотелось верить. Я видела послания, но бабуля не давала их прочесть.
– Тише, тише, тише! – убирая мои руки от себя, точно боясь замараться, произнесла женщина. – Не обижайся! Кладбищенская земля мне отвратительна! Понимаешь о чем я? – Она лукаво улыбнулась, намекая на свое «воскрешение». Она продолжила в более сдержанной манере, – именно поэтому я приставила к тебе лучшего своего стража – Зою. Я знала о тебе если не все, то многое. Источником информации также была Мариэтта Павловна, а «явкой», – мама снова улыбнулась, – был салон «Диваль». Он принадлежит Ветви. И там работают очень проницательные мастерицы посплетничать и послушать сплетниц. – После женщина уже не улыбалась, а в ее голосе зазвучал металл. – Я спланировала для тебя жизнь свободную и безмятежную. Но теперь уже поздно о чем-то жалеть. Давай договоримся сразу: я – тебе не мать, ты – мне не дочь, ты рядовой член Ветви, до тех пор, пока… не пожелаешь… иного…
Женщина промямлила последние слова, умолкла в задумье, и молнией выскочила из кабинки. Ее что-то насторожило. А смена ее настроения насторожила меня. Вот так, одной фразой, я, едва обретя мать, тут же ее потеряла. Мне стало так паршиво, что впервые в жизни я по-настоящему хотела оказаться мертвой. Никому не нужная ни тогда, в прежней жизни, ни теперь, в жизни после смерти.
Вскоре появилась Зоя. Она принесла мне стопку аккуратно сложенной одежды, небольшое полотенце и ведерко (которое используют для льда) с теплой водой. Я выбрала джинсы и майку и положила их рядом. С меня до сих пор сыпалась пыль. Я поскорее хотела избавиться от платья и принять душ.
– Снимай все, – дружелюбно сказала Зоя. – Я тебя оботру.
Сначала Зоя расшнуровала затянутый сзади корсет. Я стянула рукава, и платье с приятным шорохом опустилось на пол. Я оставалась в белье, рваных чулках и изрядно потрепанных лодочках. Зоя бережно водила теплым влажным полотенцем по моему измученному телу, едва касаясь ссадин в области ребер.
– Я думала, – сказала она, обнаружив кровоподтеки, – что заживление будет быстрее происходить. За трое суток твои кости должны были полностью срастись, а синяки и ссадины рассосаться.
– Кажется, это следы от недавних падений. На кладбище внутренние ворота были под током. Меня пару раз отбросило с невиданной силой, – похвасталась я, одеваясь.
– Тебя не током било. Это «Синьяторум», означает «запечатанные», невидимый барьер, который ограждает вновь пробудившихся гомотогов от святой земли, – пояснила она. – Именно поэтому, таких как мы, хоронят отдельно. Так легче выследить упыря и расправиться с ним – умертвить раз и навсегда.
– А говоря «такие, как мы», что ты имеешь в виду?
– Наследники Лилит, в чьих жилах течет проклятие.
– Проклятие? Что это?
– Длинная история. Расскажу как-нибудь. Лучше ответь, как ты смогла попасть на ту часть кладбища?
– Я перепрыгнула через ворота. Это невероятно, но у меня было ощущения, что получится, и получилось! – с неподдельной радостью сказала я.
– Это невозможно! – распылялась Зоя, – Ты говорила об этом Ирине?
– Она не стала меня слушать, – сказала я, – и мне кажется, она уже никогда со мной не заговорит.
Я всегда думала, что это мама меня предала. Покончив с собой, она не себя от мук избавила, она меня на муки обрекла. Но, оказалось, что все эти годы она ждала моего совершеннолетия, чтобы заявить о себе и подарить будущее. И что в итоге: я оказалась предателем. Да, и какое будущее может быть у существа, которое даже не дышит.
Действительно, я не нуждалась в регулярном дыхании. Мой организм начал работать иначе. В отсутствие некоторых органов он перестроился. Я еще до конца не представляла, кем являюсь, но уже точно понимала, что человеческого во мне осталось мало. Кем я теперь стала? Почему сохранила рассудок и чувства? Как теперь общаться с отцом?