Выбрать главу

Теперь, я могла выйти из своего «убежища». Скоро гости начнут собираться, и бабушка навряд ли затеет новую провокацию в мой адрес. Но чувство опасности, предательски засевшее глубоко в груди, не покидало ни на минуту.

Мы с бабушкой не общались и даже не смотрели в сторону друг друга. На ее лице, кроме лукавой натянутой улыбки, не было выражено никаких эмоций. Тамара же, напротив, была бледна. Уголки рта опущены вниз. За оставшееся до прихода гостей время она не произнесла ни слова. Даже когда пришли официанты, она, молча, проводила их в комнату, где они смогли бы переодеться, и жестами показывала, чем им заниматься. Я недоумевала, что случилось у Тамары. Неужто ее так задел наш скандал? Конечно же, я отдавала себе отчет в том, что при посторонних невежливо выяснять отношения. Но Тамара не раз была свидетелем бабулиных истерик, которые с регулярной постоянностью демонстрировались в нашем доме. И, как человек воспитанный, делала вид, будто не замечает их. Почему же сейчас у нее такой угнетенный вид, приводящий меня в панику?

Гости пришли вовремя и принесли мне подарки. Впрочем, ни один из принесенных подарков так и не оказался в моих руках. Все принимала бабушка, искренне благодарила и тут же передавала пакеты персоналу. Я не могла выдать обиду, это могли расценить как невоспитанность и раздосадовать гостей, поэтому я все стерпела и стояла подле Мариэтты Павловны, учтиво улыбаясь.

– Сейчас ты подойдешь к столу, извинишься перед всеми, и скажешь, что приболела, – сквозь зубы предрекла бабуля.

– Но я голодна, я ничего сегодня не ела! – так же тихо возмутилась я.

– Тамара принесет тебе что-нибудь в комнату, но видеть тебя за столом я не желаю!

– Мне нужно поговорить с отцом.

– Он этого не хочет!

– Что? Почему?

– Он, так же, как и я, считает, что ты избалованна, и будешь наказана. К сожалению, отменять торжество было поздно, поэтому разумно в наказание лишить тебя праздника.

– Честно говоря, не очень-то и хотелось! – дерзко фыркнула я.

События приняли неприятный для меня оборот, но я не переживала по этому поводу. Я гордо проследовала в гостиную и, как мне было велено, поблагодарила гостей за подарки и визит. Но сразу уходить к себе не стала. Мне необходимо поговорить с папой.

– Папа, мы можем уделить мне пару минут? – обратилась я вполголоса к отцу.

Отец улыбнулся гостям и проследовал за мной. Аннушка придержала его за локоть.

– Дорогой, неудобно. Скажи, что придешь позже, – прошипела она.

Когда я увидела эту картину, моему возмущению не было предела. Мне захотелось сорваться на крик, но я сдержала порыв. Я в недоумении уставилась на Аннушку. Скорее всего, бабуля уже успела напеть им о ссоре. Теперь мне было не до любезностей. Я должна изложить отцу свою версию случившегося, так сказать, реабилитировать себя в его глазах.

– Что происходит? Вы что, сговорились? – перевела я взгляд с отца на Аннушку, а после и на бабулю.

– Извините нас, – вмешалась бабушка, все так же лукаво улыбаясь. – Я же говорила, что Рената не в себе, ей нездоровится. Иди к себе немедленно, – не унимая улыбки, сквозь зубы процедила бабуля.

Я удалилась, так и не дождавшись поддержки от людей, на которых больше всего рассчитывала. От накативших слез стало нечем дышать. Ноги были тяжелыми и вялыми, то и дело подкашивались, и если бы не стены, то я бы падала на каждом шагу. Войдя в комнату, я села за письменный стол. Положила голову на столешницу. Глянцевое покрытие отражало нечеткий силуэт моего лица. Мне казалось, что для всех я такая же размытая, нечеткая, абстрактная, как и мое отражение. Я настолько ничтожна, что даже не могу постоять за себя.

За окном сгущалась тьма, а отец так и не пришел. Только теперь я заметила, что звуков почти не слышно. Я открыла дверь, чтобы понять, что происходит. Прошла в гостиную. Судя по тому, что стол почти убран и никого из гостей не осталось, праздник закончился. Официанты маячили с подносами, Тамара перемывала посуду на кухне.

– Тамара, скажите, а мой папа уже уехал?

– Да, сразу после того, как… – женщина, замявшись и оглядевшись, перешла на шепот, – как Мариэтта Павловна сообщила ему о смерти супруга.

– Что? Дедушка умер? – так же шепотом переспросила я. – Как? Когда? Что произошло?

– Я не должна была тебе об этом говорить. Меня могут уволить.

– Тамара, хоть вы пощадите меня. Я – член этой семьи, но со мной никто не считается. Даже о смерти деда не сообщили.