- Вы знаете, что своим присутствием здесь нарушаете закон о невмешательстве во внутренние дела посторонней семьи? - взял сразу быка за рога Емитсу.
Джессо со скучающим видом помешивал принесенный кофе в белоснежной чашке и выковыривал из пирожного зефир.
- Но ведь я приехал не к Вонголе, а Кавахире Тсунаеши, - снова улыбка, как же она раздражает. Однако на этот раз имелось существенное отличие - она не коснулась глаз. Смотрел Бьякуран холодно, с легкостью верилось, что именно этот человек отдавал приказы на уничтожение отрядов Вонголы. - По вашей воле Тсунаеши больше никакого отношения к мафии не имеет, разве что косвенное, как носительница крови Примо. И вот тут в игру вступаем мы. И Триада. Нам невыгодно усиление Вонголы за счет Тсуны и ее детей, да пусть даже дальнейших потомков, - махнул он ложечкой. - Поэтому пока она сама не захочет, ее никто не отпустит. А она не захочет, поверьте, ее все устраивает в жизни. И плюс ко всему ее детишки сильны и талантливы, они дальние родственники Юни и обладают такими же способностями. Если не мощнее. И доступ к ним имеется только у нас. В перспективе так и хотелось бы оставить. Подпускать кого-то еще мы не желаем, - Джессо безжалостно крошил нежный бисквит, и почему-то у Емитсу дрожь бежала по позвоночнику, когда он наблюдал за машинальными действиями холеных пальцев. - Сейчас Сепира выбрала Хибари, он уже ее, и оспаривать решение маленькой провидицы рискнет разве что сумасшедший. Но кто говорил, что ее дети, внуки Тсуны, не выберут кого-то из семьи, допустим... Джессо? Вероятность очень велика, ждать мы умеем.
- Не боитесь, что я расскажу Тсуне о ваших... далеко идущих планах? - холодно спросил Емитсу.
От мысли об упущенных возможностях закипала холодная ярость. И он ничего не мог поделать, Тсуна и на милю не подпустит его к детям, пусть даже в качестве дедушки. Слишком уж показателен ее собственный пример.
- Она знает, - пожал плечами Бьякуран. - Глупо верить в людскую бескорыстность, а Тсунаеши отнюдь не глупа. Даже любовь весьма эгоистичное чувство, что уж говорить об остальном? Просто Тсуна верит в Сепиру, верит в малыша и не станет портить им жизнь, решая за них. Пусть у детей не будет дедушки, у них будет самый лучший дядя Джессо. Прошу меня простить, мне пора.
Бьякуран еще раз сладко улыбнулся и ушел, оставляя после себя щедрые чаевые и раскрошенный десерт, который он так и не попробовал.
- Я не понимаю, Джудайме! - от волнения Хаято машинально назвал Тсунаеши прежним прозвищем.
- Чего ты не понимаешь, Гокудера-кун? - любезно осведомилась женщина, поглаживая животик.
Они сидели на заднем дворе дома четы Кавахира, Тсуна заняла белоснежную скамейку-качели, больше похожую на диван, и слегка отталкивалась пятками, несильно. Удивительно, но от этого ее не мутило, наоборот, успокаивало, даже голод появлялся. Муж заметил феномен и тут же сделал качели. В тенечке, под раскидистым деревом.
Гокудера бегал по кругу, доставал сигареты, ломал их и снова складывал в карман - курить при будущей маме запрещалось.
- Почему ты не хочешь возвращаться? Деньги, слава, насыщенная жизнь - у тебя будет все. Мы будем рядом, - он посмотрел на бывшую одноклассницу почти с мольбой, взъерошил серебристые волосы.
Тсунаеши вздохнула, тяжело поднялась. Тут же приподняла голову Сепира, лежавшая на веранде, болтавшая ногами. Альбом с карандашами был забыт, девочка подбежала к матери.
- Мам?.. - встревоженно и требовательно заглянула в лицо.
Та растрепала солнечные волосы, улыбнулась, успокаивая.
- Милая, перемести нас в Икебокуро.
Сепира кивнула, протянула руку Гоукудере. Мужчина принял маленькую ладошку, недоумевая.
А в следующее мгновение их захлестнуло пламя, широкое, теплое, как ласковое летнее небо, необъятное, гармоничное. Никогда ничего подобного Хаято чувствовать еще не доводилось. Тсуна верила, протягивала руку и помогала, но это Небо... это Небо знало все, видело тебя до мельчайших подробностей, до самой глубинной, потаенной мысли.
Открыл глаза он уже в узком переулке, за его пределами кипела жизнь одного из самых популярных и населенных районов Токио.
- Вас когда забрать? - деловито осведомилась девочка.
Тсунаеши подняла запястье с тонким кожаным ремешком.
- Через пару часов, дорогая.
Сепира кивнула и растворилась, полыхнув пламенем. Она как никто другой знала, какой урок собирается преподать мать своему бывшему Хранителю.
- Идем, Гокудера-кун, - Тсуна взяла мужчина за руку и потянула за собой.
Они миновали оживленные центральные улицы, заполненные многочисленными магазинчиками, лавками, ресторанами. Через несколько перекрестков, через несколько дорог, Тсунаеши шла уверенно и гордо, тянула за собой, а Гокудера не понимал, чего именно добивается Джудайме.
- Вот, смотри. Не только как на людей, - Тсунаеши остановилась, перешла за спину Урагану, положила руки ему на плечи. - Смотри внимательно, не поверхностно, вглубь. Оценивай каждого не с точки зрения мафиози, представь, что ты художник и турист.
Гокудера скрипнул зубами, но подчинился. Если Тсунаеши так хочет, он может исполнить ее маленькую прихоть. Тем более, не так уж и сложно для разума гения представить нечто столь простое.
Первым в глаза бросился огромный негр на углу. В белоснежной форме, контрастирующей с его черной кожей, он басил с акцентом и раздавал листовки, приглашая всех в ресторан русских суши. Вот шла стайка молодых людей с желтыми платками на шеях, в уголке каждого платка - символ долларов. У витрины стояла компания из четырех человек. Двое брюнетов, блондин и русая девушка, они переговаривались, смеялись. И смотрели по сторонам, внимательно, пристально. Толпа словно обтекала их, тем самым выделяя.
Промчался с жутким ревом черный мотоцикл, хозяин которого наглухо застегнут был в кожаный облегающий костюм. Промчался, хихикая, молодой мужчина в черной куртке с мехом, вслед за ним пролетел автомат с газировкой. За автоматом появился высоченный блондин в костюме бармена, он вырвал дорожный указатель и продолжил погоню. На все это смотрела, хихикая, девочка с красными волосами, она о чем-то спорила с обнимающимися подружками.
Все разные, но их выделяло одно. Жизнь в Икебокуро кипела, бурлила, но их толпа обходила, словно и не касалась. Они являлись частью этого района. Они выделялись из повседневной серой массы. И это далеко не все сюрпризы знаменитой Бокурской компании.
Будь Хаято художником, он бы растерялся, не зная, кого нарисовать первым, как запечатлеть всю радость жизни, всю необычность, нетривиальность. Он считал Вонголу странной? Бокуро даст сто очков вперед. И это только оболочка, внешнее благолепие, за фасадом которого скрывается множество тайн и загадок, как нежное мясо моллюска за толстыми стенками раковины.