На кухне их ждал сидящий за столом парень в обычной черной кофте и джинсах. Широко распахнутые наивные глаза, простое лицо. Таких еще называют ботаниками или лопухами. Он слегка покраснел, когда хозяйка дома вошла в помещение. Гокудера отметил, что Тсуна совершенно не удивилась, как будто неожиданные гости были в порядке вещей.
- Микадо-кун, здравствуй, - она тепло улыбнулась. - Решил заглянуть на огонек? Позволь представить, Гокудера Хаято, мой бывший одноклассник. Мы учились вместе в Намимори.
- Рюгамине Микадо, - парень поднялся, поклонился. - Приятно познакомиться. Тсунаеши-сан одно время была моим семпаем, помогала осваиваться на новом месте жительства, когда я только переехал.
- Приятно познакомиться, - и вроде бы все в порядке, парень - типичный лопух. Но что-то в нем настораживало, заставляло держаться напряженно, просчитывать свои действия.
Парень беззаботно пил чай, отвечал на вопросы Тсуны односложно, коротко.
- Я пришел сообщить о вечеринке в честь помолвки Киды.
Тсуна удивленно округлила глаза.
- О, не прошло и полвека! Масаоми таки решился сделать ей предложение?
- Да, - Рюгамине покраснел. - Они поженятся сразу после окончания школы.
- Уже в этом году, кажется? - нахмурилась женщина, подсчитывая.
- Да, у нас последний год в Райре.
Микадо замолчал, вскоре попрощался и ушел.
Гокудера последовал за ним.
Ему было не о чем поговорить с Тсунаеши. Даже у этого мальчишки общих тем с ней гораздо больше.
- Значит, ты нашел Тсуну?
- Да, - Гокудера стоял у окна и курил. - И она...
Нет, он не мог сказать. В душе появилось какое-то садистское желание, чтобы Внешний Советник сам узнал новость. В конце концов, не верилось, что Тсуна забеременела и не позвонила Нане.
Хаято затянулся еще раз.
- Она... что она? - поторопил его нетерпеливо Емитсу.
- Она очень изменилась, - задумчиво произнес в ответ мужчина.
Савада Емитсу ненавидел быть от кого-то зависящим. Это чувство слабости, беспомощности перед кем-то раздражало. Как Внешний Советник он был равен Девятому по авторитету и почти - по власти. Всю свою жизнь он работал, поднимался с самых низов, чтобы не быть ни от кого зависимым. Чтобы иметь право принимать решения самостоятельно.
Вонгола стала его жизнью.
И теперь его жизнь зависела от "изменившейся" дочери. Взбалмошная, трусливая девчонка, полностью никчемная, как бы ни старался Реборн.
Кстати, бывшего репетитора он взял для большей убедительности. Возможно, тот сумеет еще раз повлиять на свою ученицу.
- Отец? Реборн? - стоящая на пороге Тсунаеши удивленно хлопала глазами.
А Емитсу ругал на чем свет стоит, самыми последними словами, Гокудеру. Ведь знал, мерзавец, и не предупредил. Не подготовил к... столь неожиданной новости.
- Проходите, - женщина посторонилась.
Внешний Советник с лучшим киллером прошли внутрь. Емитсу старался не коснуться округлого живота.
Это все так... непредвиденно. Он совсем не ожидал. А чего он, собственно, ждал? Емитсу не мог вспомнить, на что рассчитывал, когда поехал за дочерью. Мысли в голове путались. Одно дело - знать, что она, возможно, замужем. А, может, и нет. И совсем другое - видеть тому прямые доказательства. Хибари, ублюдок!
Их оставили в гостиной, пока Тсунаеши пошла готовить чай. Емитсу порадовался предоставленной возможности привести мысли и чувства в порядок. Беременность дочери стала полной неожиданностью, в план следовало внести коррективы. С одной стороны, такой босс Вонголы будет нереально уязвим для конкурентов и врагов, а после церемонии их попытки избавиться от Тсуны участятся. Но с другой, даже если там внутри девочка, она сможет стать следующим боссом. Даже не придется заморачиваться с поиском кандидатур на должность подходящего отца. Хибари силен, по крови - потомок первого Облака. Не самый плохой вариант, да и генофонд отличный. Емитсу помнил, как давал Орегано поручение собрать информацию на тогда еще будущих Хранителей.
- Прошу прощения за ожидание, - Тсунаеши внесла поднос, поставила его на стол, наполнила чашки и пододвинула корзинку с выпечкой. - Угощайтесь.
Движения точные, выверенные. Пока она шла, даже несмотря на беременность, центр ее тяжести не сместился ни разу. Она не ковыляла, как пингвин, не было одышки, свойственной женщинам в тягости. Можно сделать вывод, что тренировки она не забрасывала.
Реборн спрятал блеснувшие глаза под тенью от полей шляпы. Емитсу сдержал ухмылку. Да, киллер тоже понял.
Тсунаеши готова дать им отпор, хотя и сама не понимает этого. Или не подозревает пока что. Поза ее расслабленна, однако руки инстинктивно накрыли животик в защищающем жесте.
- Ты беременна, - как бы ни старался Емитсу успокоиться, новость изрядно выбила его из колеи.
- Правда? - приподняла бровь в ответ дочь. - Как ты догадался? Я же никому не говорила! Ох, что же мне теперь делать?
Сарказм лился из каждого слова. Выражение лица соответствовало - самое ехидное в мире. Неожиданно Тсунаеши успокоилась.
- Да, отец, беременна. Уже пятый месяц.
- Надеюсь, Хибари рад, - нейтрально заметил Емитсу.
Играть доброго папашку-шахтера не имело смысла, только не перед этой женщиной. Он потерял возможность на алиби еще когда раскрылся в первый раз. Тсунаеши ни за что не поверит в его искренность, как бы мастерски он ни изображал ее. Дочь никогда его не любила, даже презирала. И жалела мать. Но молчала из-за той же матери. Советник сделал глоток и чуть не подавился.
Тсунаеши оперлась щекой на костяшки пальцев, поставив руку на подлокотник дивана. И смотрела с непередаваемой гаммой чувств. Так смотрят ученые, когда подопытные образцы оправдывают их ожидания.
- Не понимаю, причем тут Хибари? - ласково спросила она.
Теперь подавился чаем и Реборн.
- Ты изменяешь мужу? - откашлявшись, киллер потрясенно взглянул на бывшую ученицу.
Такого он не ожидал, не от паиньки Савады. Та всегда была слишком уж благородной, даже по отношению к врагам. Как-то не сочеталась измена мужу с известным им образом.
- Нет, - она смеялась над ними, открыто, но со спокойным лицом. Исследовательский интерес. Она тоже что-то искала в их жестах и словах.
- Но как...
- Кея - не мой муж, если вы об этом. Не стоило делать преждевременные выводы, основываясь на недостаточной информации.
Емитсу прикрыл глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать пощечину. Тсунаеши снова опередила его, стала серьезной, из глаз исчезли последние намеки на насмешку.