— Пытка стихами?!.. — подпрыгивает в кресле Тит. Его глаза сияют от восторга. — Гениально!
Раф испускает тяжелый вздох.
— На нас, на нашем больном поколении, — продолжает он, — закончилась великая российская история. Вообще-то она закончилась еще раньше, в нас лишь сохранились отголоски тех славных времен, когда умами современников владели не какие-то провинциальные парвеню с Рублевки и малограмотные пошляки из телешоу, а великие личности, гениальные поэты и писатели. С нашим уходом в небытие будет бесповоротно покончено с золотым и серебряным веками. И потом, они, эти нынешние, — говорит Раф, презрительно кривя губы, — эти нынешние молодые люди просто инертны. А мы хотя бы внутренне были способны на поступок. Пусть мы не совершали ничего героического, но, повторяю, мы были к этому готовы. Мы не свергали режимов, но иногда мятежный дух свободы переполнял нас, и мы, например, могли на спор искупаться в Чистых Прудах или средь бела дня свинтить вывеску у парадного подъезда министерства сельского хозяйства. У нынешнего поколения нет и этого. Предел их мечтаний — стать богатыми, что означает — стать буржуа. Они начинают там, где человек Запада закончил в начале прошлого века и чего стыдится любой мыслящий европеец или американец.
— Будто в наши времена было иначе… В середине семидесятых сын одной моей приятельницы, близкий к диссидентам молодой зубной врач, очень милый и приятный мальчик, сумел свалить из Союза и осесть в Штатах. Перед отъездом его благословил главный правозащитник Москвы и Московской области господин Кацеленбоген. "Наконец-то, мальчик мой, вы вырветесь из этого ада! — восклицал правозащитник, сверкая безумными глазами и тряся пыльной бородой. — Вы едете в страну демократии и свободы". И вот спустя год новоиспеченный демократ присылает в Москву своим бывшим коллегам письмо, которое читал, как, захлёбываясь от гордости и восхищения, сообщила мне его мамаша, весь дружный коллектив поликлиники. "Друзья! — писал этот милый юноша. — Сбылась мечта всей моей жизни: у меня голубой "Форд"!" Вот так-то!
— Сильно, очень сильно! И очень поучительно, — одобряет Раф. — Хороши же были у тебя приятели…
Тит продолжает:
— Наши дети, вырвавшись на свободу, обрели цели, которые уперлись в мечту заурядного обывателя. Это значит — в голубой "Форд". И всё! Дальше их сопливые мозги продвинуться не могут. Правда, по большому счёту, они не очень-то и виноваты в том, что в их среде развелось так много идиотов…
Раф подносит к носу стакан, с шумом втягивает в себя сивушные запахи, морщится и продолжает:
— Увы, наше поколение уже давно несет в себе следы вырождения и тлена, и оно вот-вот закончит тупиком. Дальше пути нет… Мы — это конец цепи. Платинового века не будет. Оборвалась связь времен, исполины умерли, не оставив наследников, и нынешние двадцатилетние начнут с нулевого цикла. Они самоуверенно заковыляют к пропасти, полагая, что прокладывают дорогу к новым открытиям. Они никак не поймут, что все открытия в искусстве сделаны задолго до их рождения. Они просто этого не знают. Начав с нуля, они нулем же и закончат. Это касается всех видов искусства. И потом, современные мальчики и девочки просто мало образованы. Оказалось, что сегодня, для того чтобы достичь вершин славы, совершенно не обязательно знать Ионеско, Музиля, Пруста или Кафку. Достаточно, чтобы тебе просто повезло. И неважно, что у тебя нет никаких иных дарований, кроме умения шевелить ушами или блеять козлом. Главное — это любыми путями и средствами отличиться, выделиться, приспособиться, "засветиться". Нынешний кумир редко когда имеет приличное образование. Это даже хорошо, если ты неотесан, невежествен и самонадеян, публика, опустившаяся до уровня базарной торговки, будет тебе неистово аплодировать за то, что ты ничем от нее не отличаешься. О, соблазн, не напрягая мозги, взгромоздиться на пьедестал, велик!
— Тоже мне новость! Да так всегда было!
— Нет, не всегда!
— Всегда, всегда… Да и что попусту воду в ступе толочь? Ну, нет сейчас крупных личностей или, как ты говоришь, исполинов. Тут ты прав. Ну и что? Мы-то что с тобой можем поделать? Даже если будем двадцать четыре часа в сутки причитать, ничего не изменится. Я же говорю, зигзаги эволюции, непознаваемые законы регресса, скачкообразное и волнообразное течение в никуда, броуновское движение под судьбоносными ударами истории, словом, непредсказуемость, бред и аб-сурд… Всё к этому идет.
— К чему, к этому?..