Граф де Монтгомери встал и с любезным видом поспешил навстречу гостям.
— Добро пожаловать, друзья, — сказал он, пожимая им руки.
По его знаку я помогла им снять плащи, и все трое уселись у камина.
— Какой счастливый случай привел вас ко мне? — продолжал граф.
— Тройное пари, — ответил г-н де Бутьер, — и я выиграл свой заклад, дорогой граф, раз мы вас застали дома.
— Ну, а я выиграл пари еще раньше, — сказал г-н де Ланже.
— Я же выиграю его сейчас, вот увидите, — бросил граф де Сансер.
— О чем же вы спорили, господа? — спросил граф Монтгомери.
— Ланже утверждал в споре с Ангиеном, — ответил г-н де Бутьер, — что дофина сегодня вечером в Лувре не будет. Мы пошли туда и точно установили, что Ангиен проиграл пари.
— Что до Бутьера, — сообщил граф де Сансер, — то он утверждал в споре с господином Монжаном, что вы, милый граф, будете сегодня дома, и вы видите, что он выиграл пари.
— А ты тоже выиграл, Сансер, я ручаюсь, — объявил в свою очередь г-н Ланже, — потому что, в сущности, все три пари сводятся к одному, и мы бы проиграли или выиграли их вместе. Сансер выиграл сто пистолей у д’Оссена, — объяснил он графу Монтгомери, — так как утверждал, что г-жа де Пуатье будет сегодня вечером нездорова.
Отец ваш страшно побледнел, Габриэль.
— Вы действительно выиграли, господин де Сансер, — взволнованно проговорил он. — Вдова великого сенешаля только что дала мне знать, что сегодня никого не принимает из-за внезапного недомогания.
— Ну вот! — воскликнул граф де Сансер. — Говорил же я вам! Господа, вы подтвердите д’Оссену, что он мне должен сто пистолей.
И все они расхохотались, как полоумные. Но граф Монтгомери остался хмур.
— А теперь, добрые мои друзья, — горестно усмехнулся он, — не согласитесь ли вы объяснить мне эту загадку?
— С превеликим удовольствием, — ответил г-н де Бутьер, — но удалите этих слуг.
Мы, Перро и я, были уже у двери, когда его сиятельство сделал нам знак остаться.
— Это преданные друзья, — сказал он молодым господам, — и мне нечего стыдиться и нечего скрывать от них.
— Пусть будет так, — согласился г-н де Ланже. — Это несколько отдает провинцией, но дело, граф, касается в большей степени вас, чем нас. Ибо я уверен, что им уже известен этот секрет — ведь в городе только о нем и толкуют, — а вы, как водится, узнаете о нем последний.
— Да говорите же! — крикнул г-н де Монтгомери.
— Мой милый граф, — продолжал г-н де Ланже, — мы все расскажем вам, ибо больно видеть вас обманутым. Но расскажем мы при условии, что вы примете весть по-философски, то есть весело. Ведь все это не стоит вашего гнева, уверяю вас, тем более что гнев этот в данном случае совершенно бессилен.
— Посмотрим, говорите, — ответил сухо его сиятельство.
— Дорогой граф, — сказал тогда г-н де Бутьер, самый молодой и самый безрассудный из трех, — вы знаете мифологию. Вам известна, конечно, история Эндимиона. Но сколько лет, по-вашему, было Эндимиону ко времени его романа с Дианой Фебеей? Если вы полагаете, что ему было около сорока, то вы ошибаетесь: ему не было и двадцати, борода у него еще только пробивалась. Вот почему сегодня вечером Эндимиона нет в Лувре, богиня Луны закатилась и стала незримой, вероятно из-за дождя, а вы находитесь дома, граф де Монтгомери, из чего следует, что мы выиграли все три пари. Да здравствует веселье!
— Доказательства? — холодно спросил граф.
— Доказательства? — повторил г-н де Ланже. — Но вы можете пойти за ними сами. Ведь вы живете в двух шагах от богини Луны.
— Это верно. Спасибо, — сказал граф и встал.
Троим гостям пришлось тоже встать. Строгий и мрачный вид г-на Монтгомери напугал их.
— Вот что, граф, — сказал г-н де Сансер. — Не вздумайте делать глупости, не будьте опрометчивы и помните, что связываться со львенком так же опасно, как и со львом.
— Будьте спокойны, — ответил граф.
— Но вы ничего не замышляете?
— Будет видно.
И с этими словами он проводил их до двери или, вернее, выпроводил за дверь. Вернувшись, он приказал Перро:
— Плащ и шпагу!
Тот подал их ему.
— Вы действительно знали об этом? — спросил граф, пристегивая шпагу.
— Да, ваше сиятельство, — потупился Перро.
— Отчего же вы молчали?
— Ваше сиятельство… — пролепетал Перро.
— Понимаю. Вы не друзья, вы только добрые слуги, — дружески похлопал по плечу Перро граф.
Был он очень бледен, но говорил с каким-то торжественным спокойствием. Он еще спросил Перро: