Дуглас отмалчивался, если не считать неодобрительных замечаний о ветровых волнах: болтанка произвела на него неизгладимое впечатление. Так уж действовали на нас столкновения с землей; после них нам требовалось какое-то время, чтобы, так сказать, прийти в норму. Сам я в ответственную минуту держал в руке альтиметр, сунув в карман второй прибор, отмечающий подъем и спуск. Остальные двое пеклись о съемочной аппаратуре и биноклях, что-то судорожно сжимали в руках, что-то висело на шее, что-то лежало в карманах. Удар о землю — да просто приготовления к нему, когда руки лихорадочно искали очередной мешок с песком, влекли за собой последствия, которые можно назвать полным беспорядком. Кто-нибудь видел футляр от объектива? Или пленку, которую я только что вынул из аппарата? А это чье? И так далее в том же духе. Если не считать самого толчка, больше всего нас раздражали мешки с балластом. Как бы осторожно их ни поднимали со дна корзины, они лишь усугубляли хаос. Принято представлять себе эти мешки висящими снаружи на гондоле, но колючие кусты вынудили нас внести изменения в эту картину. Мы быстро остались бы без песка, если бы придерживались так называемой обычной практики.
У нас еще было три мешка, когда мы вскоре после неудавшейся попытки совершить посадку опять начали терять высоту. Из нашей корзины, подвешенной в тысяче метров над землей, очень уж отчетливо было видно, что воздушное течение несет нас прямо на гору, хотя мы предпочли бы перевалить через нее. Я сбросил немного балласта, притормаживая падение.
— Разве ты не видишь, — твердил Ален, — что здесь никакой грузовик не пройдет?
Похоже, что он прав. Не так-то просто будет спуститься с этой горы, даже без ноши на плечах. А ветер упорно нес шар на скалы, и я сбросил еще песок. Вот уже каких-нибудь полтораста метров отделяют нас от далеко не приветливого на вид нагромождения застывшей лавы. Целый мешок, четырнадцать — пятнадцать килограммов, израсходован; я протянул руку за следующим.
Дальше все происходило с головокружительной быстротой. Я увидел впереди за площадкой обрыв. Садиться на площадке или следовать дальше? Я высыпал полмешка. Уж теперь-то мы должны подняться! Увы, этого не произошло, и над нами нависла угроза нового столкновения.
— Ален, возьми-ка последний мешок. Бросай его, когда скажу. Нам надо постараться сесть здесь. Черт возьми, нелегкая задача! Постой, не сбрасывай еще. Я потяну разрывной строп. Держись, ребята, садимся. Поберегись!
Мы с маху врезались в гору. Глядя на край огромной лавовой глыбы, я ловил рукой строп. Вдруг рядом с гондолой вырос куст, и я присел. Мои товарищи тоже присели. Сидя на дне корзины, я пытался в щели между прутьями различить, сколько осталось до земли. Да, не меньше пятнадцати метров, скала уже позади. Успел я дернуть разрывной строп? А если успел, почему мы идем так быстро вверх? Даже если полотнище сорвано только наполовину, теперь, когда скала пройдена, до земли достаточно далеко, мы успеем, падая, развить хорошую скорость… Однако мы не падаем, напротив, продолжаем подниматься, я видел это даже без альтиметра.
— Кто-нибудь видел альтиметр?
— Господи, я-то думал, ты вывалился из корзины!
Оба, Дуглас и Ален, были убеждены, что удар о скалу вышиб меня из гондолы, хотя при такой тесноте они, казалось бы, должны были видеть меня. И оба промолчали, ни одним словом не выдали своих чувств.
Так или иначе, мы шли вверх, и положение было очень неприятным. Ален-таки побывал за бортом, когда мы на секунду встретились с землей. Как иначе объяснить глубокую ссадину у него на ноге, пониже колена? В гондоле ничего такого нет, что могло бы причинить ему такую рану. Сам пострадавший смутно помнил, что ушибся о что-то твердое. И при этом он, естественно, выронил мешок с песком. Я еще раньше разделался с моим. Теперь понятно, почему мы так быстро пошли вверх! Весь балласт, все до последней песчинки сброшено. Не осталось ни грамма, чтобы притормозить, когда мы снова начнем падать. Причем падать нам — опять-таки из-за отсутствия балласта, — очевидно, придется с еще большей высоты, чем прежде.
Проверяя имущество и отыскивая, как обычно, пропавшие предметы, мы установили, что потерян не только мешок с песком. Пропала одна фляга и две бутылки пепси-колы, у Алена сорвало с пояса батарею. А значит, груз стал еще меньше, и мы заберемся намного выше, чем думали. И с большой высоты пойдем вниз, не располагая ни единой песчинкой балласта. Никто и ничто нас не выручит. Мы наедине с бедой, одни в огромном и грозном воздушном океане.