Отдельной болью для меня становились негативные слова в адрес мамы. Кроме нее у нас никого не было. И переживала я безумно. В этой же больнице я услышала, как про маму сказали нелицеприятное о том, что она меня сдала в больницу, а сама почти не приходит, и я ревела часа четыре, так что успокаивать меня пришлось всем отделением с привлечением врачей. Я не понимала почему, но я слышала подобные высказывания о маме довольно часто. Она не нравилась врачам, учителям, родителям одноклассников… Я не понимала, чем и за что, и страдала за маму.
Еще одна моя особенность то, что я любила рассказывать сказки, сколько себя помню. Рассказывая их, я как бы погружалась в тот мир целиком. Я рассказывала, не глядя со стороны, а участвовала в событиях. Мои герои оживали, нет, не так, для меня они были просто живыми. Попадала в сказку я легко, стоило немного сосредоточиться. Сначала все видишь не слишком отчетливо, напрягаешь и фокусируешь внимание, и сказочный мир постепенно становится все более ярким и живым. В тот же миг в моем мире появлялись феи, говорящие цветы, русалки, демоны, драконы… Я слышала их голоса, как каждого в отдельности, так и всех одновременно, и с легкостью отвечала им, не раскрывая рта.
Вероятно, что именно из-за столь богато развитой фантазии в возрасте от двух до шести лет время от времени я бродила по ночам, удивляя маму страшными историями, происходившими в моем мире ночью, как в реальности. Я могла, не просыпаясь, начать разговаривать с мамой. На входную дверь в квартиру повесили цепочку, как дополнительную защиту для того, чтобы если я встану ночью и открою замок, а дверь с внутренней стороны квартиры открывалась простым нажатием на ручку, я не могла бы распахнуть ее и выйти из квартиры, пока все спят.
Один такой случай остался в памяти моей семьи навсегда. Как-то ночью я проснулась, как мне показалось, от услышанной музыки. Мне стало интересно, и я пошла в большую комнату посмотреть, что происходит. Там играла музыка, крутил катушки магнитофон и танцевали… черти! Да, да, самые настоящие. Я пошла на кухню, где мама в это время готовила. Мама стояла к двери спиной, и когда я к ней обратилась, аж подпрыгнула от неожиданности.
— Фу, Ленка, опять бродишь? — сказала она. — Иди, ложись.
— Мам, а что там, в большой комнате? — спросила я.
— А что в большой комнате? Ничего, иди, спи тебе говорят!
— Мам… там черти танцуют. Зачем ты их пустила?
— Какие черти? Господи, да что ж это такое? Лена, иди спать! — повторила мама, — мне готовить надо.
— Мама, там музыка и черти.
Мама раздражено отложила картошку, и сказала:
— Хорошо, пошли! Где там твои черти?
Мы пошли в комнату. Входим, и я спрашиваю:
— Видишь? Черти! Почему ты разрешила им здесь танцевать?
— Лена, — раздражалась мама, — в комнате никого нет, тебе показалось.
— Я их вижу, — я продолжила настаивать.
Тогда мама подошла к окну и одернула штору со словами:
— Лена, очнись, ночь на дворе! Какие танцы?
Кольца на шторах звякнули, и я проснулась. Я стояла в комнате с включенным светом, а за окном стояла ночь.
Но будучи такой фантазеркой, я почему-то никогда не играла в куклы, а именно в «дочки-матери». На эту игру мои фантазии не распространялись, я предпочитала фей.
Хочу пояснить, что с феями я общалась не постоянно, а только в то время, когда мне становилось скучно. Например, по дороге куда-нибудь или в очереди, или, когда в доме ругались. Когда же я научилась читать, книга стала моим постоянным спутником и заменила мне мои фантазии и во многом окружающий меня не слишком дружелюбный мир. Книгами я зачитывалась тоже до «полного погружения». Ко мне подходили, что-то спрашивали, и я даже отвечала на вопрос. Но потом ничего не помнила. Очень часто вот так, пока я читала, мама звала меня на обед или ужин, а я или не отзывалась, или отзывалась, но не шла. Мама решала эту проблему просто: меня оставляли голодной! Но я не жила замкнуто в своем мире.
В детстве я любила петь перед публикой. Пела я, не стесняясь, и везде, наверное, лет до шести, посреди полного автобуса или троллейбуса, в поликлинике… да где угодно. Так случилось и в тот раз. Мы с мамой ехали на автобусе «битком», заполненным людьми, и меня это вполне устраивало. Я встала на задней площадке, раздвинула руками взрослых и произнесла: