Слишком мягким.
«Мягкий правитель – мертвый правитель, – эхом отозвался голос Банбы в ее голове. – Ты не совершишь тех же ошибок».
«Нет, – подумала Рен, оторвав взгляд от портрета родителей, – я никогда не влюблюсь».
Какой глупый способ выбросить свою жизнь на ветер.
– …после смерти отца моя дорогая мама отказывается покидать дворец Гринстад. И за все эти годы она не сыграла ни одной ноты. По правде говоря, я скучаю по музыке. Что скажешь, Роза?
Рен моргнула.
Ансель смотрел на нее.
– Ты почтишь меня своей песней? – Он указал на пианино, которое поблескивало в центре комнаты. – Ты обещала мне это на нашем первом свидании.
– Обещала… – уклончиво произнесла Рен.
Ансель лучезарно улыбнулся:
– И теперь у нас есть прекрасная возможность.
– Мне не хочется заглушать дождь, – быстро сказала она. – Как ты сказал, он создает такой успокаивающий фон.
– Оставь дождь розам. Я предпочту насладиться твоим музыкальным талантом.
Рен сделала глоток чая, размышляя… паникуя. Она не была музыкантом; до сегодняшнего дня она даже не видела фортепиано.
– Боюсь, я довольно застенчива, Ансель.
Из угла комнаты донесся шум. Тор прочистил горло.
– Идем, мой цветок, – упрашивал Ансель, – это придаст блеск этому унылому дню.
Рен колебалась.
– Я не…
– Я тоже хочу послушать, – вмешался Тор.
Рен бросила на него испепеляющий взгляд.
Он любезно улыбнулся в ответ.
– Я не хотел показаться наглым, Ваше Высочество. Я лишь хотел помочь принцу уговорить вас. Когда мы приехали, вы так страстно говорили о своем фортепиано, что я с нетерпением ждал, когда услышу, как вы играете.
Ансель усмехнулся:
– Что ж, вот и все. Ты же не разочаруешь двух гевранцев в этот дождливый день, не так ли?
– Троих, – поправил Тор, – Эльске особенно нравится музыка.
– Неужели? – холодно спросила Рен.
– Музыка и полночная луна.
Рен подавила вздох. Он шантажировал ее? Ладно. Улыбка солдата стала шире, в его глазах цвета шторма загорелся вызов, и Рен, к своему удивлению, обнаружила, что ей очень хочется ответить на него.
– Что ж, хорошо. Кто я такая, чтобы разочаровывать столь нетерпеливую публику? – объявила она и поднялась на ноги. – Мне просто нужна минута, чтобы… подготовиться.
Она повернулась спиной к гевранцам и незаметно сунула руку в свой мешочек на шнурке. Щепотки песка достаточно. Но даже в таком случае заклинание не было лишено риска. Во-первых, это непривычное для нее занятие. Она никогда раньше не практиковала такого рода заклинания. А во-вторых, чары не могли создать что-то из ничего. Они только изменяли то, что уже существовало: развивали или убирали. Но если у Розы была музыка в костях, то, возможно, и у Рен тоже. В конце концов, она проводила каждый Белтейн, танцуя допоздна. Шен всегда дразнил ее за чувство ритма, но разве энтузиазм ничего не стоил?
Она задержалась под написанным маслом портретом своих родителей.
– Фортепиано принадлежало моему отцу, – произнесла Рен, вспомнив, что однажды рассказала ей Тея. – Говорят, он играл каждое утро перед завтраком. Иногда он будил птиц сладостью своей песни.
Она растерла крупинки между пальцами и торопливо прошептала в мир: «От земли до праха, в сомнениях умоляю, дай музыку сыграю». Кончики ее пальцев начало покалывать, как только песок исчез. Она повернулась и целеустремленно зашагала к инструменту.
– Давайте посмотрим, каких существ я смогу разбудить своей.
Ансель подошел к Рен.
– Какой композицией ты удостоишь нас, мой цветок? Ты упомянула, что была поклонницей Неллы Плюм. – Он указал на ноты – чернильно-черные кляксы, которые для Рен все выглядели одинаково. – Но я вижу, ты репетировала «Полет меланхолии» Клода Арчера.
– Ох, кто захочет меланхолию в такой и без того унылый день? – Рен устроилась перед фортепиано. – Думаю, я могу предложить вам одну из своих композиций.
Ансель поднял брови:
– О!
Рен размяла пальцы над клавишами. Должна ли она сначала нажать на маленькие черные или большие белые? Или и на те и другие одновременно?
– Она еще не закончена. – Она мило улыбнулась. – Прошу не судить строго.
– Конечно.
Половицы заскрипели, когда Тор подошел ближе.
Рен положила руки на клавиши. Она задержала дыхание и нажала на них, поморщившись от нестройного лязга. Ее пальцы дернулись. Они нашли свой путь к другому аккорду, на этот раз гармоничному. После этого еще к одному, а потом к следующему. Проворные пальцы скользили вверх и вниз по жемчужным клавишам, двигаясь так быстро, что ей приходилось мотать головой взад и вперед, чтобы не отставать. В результате получилась бодрая мелодия, подкрепленная веселым стаккато. Музыка навевала образы кролика, прыгающего по лугу, бабочки, летающей над цветами. Плечи Рен с облегчением опустились. Она ухмыльнулась Тору через плечо.