Эта чудовищная схватка продолжалась три четверти часа. При виде такой манеры вести бой наши солдаты решили, что они имеют дело не с людьми, а с призраками, привидениями, демонами, несущимися сквозь дым и пламя на своих волшебных конях. Наконец, все закончилось: не было больше ни ожесточенных мамлюков, ни криков людей, ни ржания лошадей, ни огня и дыма. Между двумя дивизиями осталось лишь залитое кровью поле битвы, усеянное мертвыми и умирающими, ощетинившееся оружием и знаменами, стонущее и шевелящееся, как не до конца стихшая зыбь на море.
Между тем Бонапарт подал сигнал к общему наступлению. Дивизии Бона, Мену и Виаля получили приказ выделить из каждого батальона первую и третью роты и построить их в колонны, тогда как вторая и четвертая роты, сохраняя прежнюю позицию, должны были, однако, сплотить строй каре, которые таким образом выдвигались вперед, поддерживая атаку, хотя в них и оставалось всего лишь по три ряда солдат.
Тем временем рассеянная, обезумевшая колонна мамлюков двинулась к деревушке Эль-Бекир, рассчитывая там перестроиться, но по странному стечению обстоятельств она оказалась в этот момент во власти французов.
Дивизии Дезе и Ренье, как мы уже говорили, первыми достигли своих позиций и расположились между Нилом и Эль-Бекиром; кому-то из солдат пришло в голову, что в этой деревушке могут быть вода и провизия, и они попросили у генерала разрешения отправиться туда. Предположение это было вполне оправданным; к тому же казалось разумным провести разведку этого скрытого за деревьями пункта, откуда мог неожиданно начать атаку противник. Так что Дезе приказал четырем ротам гренадеров и карабинеров под началом батальонного командира Дорсенн-ле-Пежа, артиллерийской роте 4-го полка и отряду саперов занять деревню и забрать провизию, которая там найдется. Наши фуражиры не ошиблись в своих предположениях и принялись за дело, как вдруг послышалась ружейная перестрелка, перекрываемая грохотом пушек.
При первых же звуках атаки батальонный командир Дорсенн, рассудив, что поддержка, которую он мог бы оказать двум дивизиям, большого значения иметь не будет, и к тому же опасаясь, что его вместе с шестью ротами могут взять в окружение, приказал своим людям рассредоточиться и укрыться за изгородями, в домах и на террасах. Мамлюки влетели в деревню, словно стая куропаток, опустившаяся на землю, но едва голова колонны углубилась в улицу, как из домов, с террас и из-за изгородей раздались выстрелы. Однако мамлюки не отступили; колонна, извиваясь, словно огромная змея, галопом проскакала через деревню и вырвалась с другой ее стороны, изувеченная и окровавленная, затем промчалась, образовав гигантский полукруг, по берегу небольшой речки и вновь появилась справа от дивизии Дезе.
В это время все каре двинулись вперед, сжимая Эмбабе железным кольцом; внезапно, в свою очередь, начала стрельбу пехота бея; тридцать семь артиллерийских орудий накрыли равнину перекрестным огнем. На Ниле встряхнуло флотилию, испытавшую отдачу своих бомбард, а Мурад во главе трех тысяч всадников ринулся на противника, чтобы понять, можно ли, наконец, вцепиться зубами в эти адские каре; однако колонна, которая пошла в атаку первой, узнала его и, со своей стороны, двинулась навстречу своим главным и смертельным врагам.
Должно быть, орлу, парившему над полем битвы, было удивительно наблюдать, как шесть тысяч лучших на свете всадников, сидя верхом на конях, копыта которых не оставляют следов на песке, крутились, словно свора гончих псов, вокруг этих неподвижных и брызжущих огнем каре, сжимая их в тиски, обвивая их кольцами, пытаясь их задушить, раз уж не удавалось разорвать их строй, а затем рассыпались по равнине, снова соединялись, вновь рассыпались, заходя с другой стороны, словно волны, бьющие о берег моря, затем выстраивались в одну линию и, напоминая гигантскую змею, головой которой был мелькавший иногда отряд под началом неутомимого Мурада, нависали над каре. Внезапно батареи бея, находившиеся в укреплениях, изменили направление огня: мамлюки услышали, что доносящийся до них пушечный грохот звучит теперь сильнее, и, увидели, что их настигают собственные ядра; их флотилию охватил огонь, и она взлетела на воздух. Пока Мурад и его всадники стачивали свои львиные клыки и когти о наши каре, три атакующие колонны завладели укреплениями, и Мармон, командовавший боевыми действиями на равнине, громил теперь с высот Эмбабе озлобленных против нас мамлюков.