Оказавшись внизу, я рухнул на песок; меня мучили жара и жажда, хотя я не чувствовал этого в течение всего спуска, настолько мне приходилось заботиться о сохранности собственной персоны. Мухаммед тут же произнес передо мной целую речь о том, что воду можно пить лишь маленькими глотками, однако я вырвал у него из рук бутылку и залпом осушил ее. Но едва прошла жажда, как меня стал донимать голод. К счастью, все остальные члены экспедиции честно признались, что они испытывают те же ощущения, и потому было единодушно решено, что пришло время обедать. Погонщики привели осла, навьюченного провизией, и мы с радостью обнаружили, что в дороге с ним не произошло никаких неприятностей.
Мы обошли вокруг пирамиды, чтобы отыскать хоть какую-нибудь тень. На нашу беду, солнце стояло в зените и потому равномерно изливало свои лучи на все четыре грани гробницы Хеопса. Все мы стали оглядываться по сторонам в тщетной попытке отыскать место, где можно было бы пробыть в неподвижности более пяти минут, не рискуя сойти с ума. И тогда наши арабы показали нам на северной стороне пирамиды, на трети ее высоты, вход, через который можно попасть внутрь сооружения. Нам почудилось, будто этот темный зев, который, казалось, колосс открывал для того, чтобы вдыхать воздух, наполнен тенью и прохладой, так что при всей своей усталости мы вновь двинулись в путь и через несколько минут достали цели. Там мы обнаружили помещение, пригодное для обеденного зала, пусть и не слишком удобное, но, во всяком случае, достаточно прохладное, а большего нам и не требовалось.
Когда с трапезой было покончено, мы велели принести факелы, чтобы осмотреть, раз уж нам довелось здесь оказаться, внутренность пирамиды. Туда проникают по коридору квадратного сечения, заканчивающемуся отверстием со стороной около метра и спускающемуся вниз под углом в сорок пять градусов. По мере того как вы отдаляетесь от входа, прохлада ощущается все сильнее, но к воздуху, тяжелому от дыма факелов, примешивается неосязаемая пыль, поднятая ногами посетителей, и потому здесь очень трудно дышать. Наконец вы попадаете в две камеры: одна из них называется камерой царя, другая — камерой царицы; в первой стоит гранитный саркофаг с разбитой крышкой, вторая камера пуста.
Мы вышли из покоев их величеств, где, кроме стен, решительно нечего было осматривать, и отправились приветствовать его высочество сфинкса; он находится на несколько сотен шагов ближе к Нилу, чем пирамиды, и, словно гигантский пес, охраняет это гранитное стадо. С помощью наших арабов мне удалось взобраться к нему на спину, а оттуда на голову, что было не так уж просто. Мейер тотчас последовал за мной. Тогда я быстро спрыгнул на плечи колосса, а оттуда — на землю и принялся зарисовывать сфинкса, в то время как Мейер, стоя на его ухе, служил ему плюмажем и самым естественным образом задавал мне масштаб.
Возле большой пирамиды есть еще одна, поменьше, вершина которой превосходно сохранилась и заканчивается острием; на эту пирамиду взбираются редко, и, как рассказали нам арабы, первым на нее поднялся французский барабанщик, который, спасаясь от гнавшихся за ним мамлюков, не придумал ничего лучше, как вскарабкаться на эту стену, куда его враги не могли за ним последовать. Когда он забрался на самую вершину пирамиды, ему пришла в голову мысль изо всех сил бить в барабан общий сбор, чтобы призвать к себе на помощь. Этот грохот раздавался на целое льё вокруг, и генерал Ренье послал две роты, обратившие мамлюков в бегство и освободившие осажденного барабанщика, который на самых почетных условиях спустился с пирамиды.
Мы вновь сели на ослов и направились в Гизу, но не для того, чтобы осматривать загородный дом Мурада, от которого, мне кажется, не осталось и следа, а чтобы посетить сиротское заведение для цыплят.
Как известно, в Египте заменили наседок, которые при всем своем желании и при всей своей самоотверженности способны высидеть лишь полтора десятка яиц одновременно, подогреваемыми с помощью пара печами, где вылупляются тысячи цыплят. Этим любопытным заведением руководит управляющий, который, помимо того, что он работает на себя, за небольшое вознаграждение принимает на инкубацию все яйца, какие ему приносят. Дортуар, где он размещает своих скорлупчатых воспитанников, представляет собой длинную галерею, где с обеих сторон тянутся ряды двухъярусных ячеек, связанных между собой отверстиями, которые предназначены для того, чтобы через них распространялось тепло от котла, расположенного под полом и всегда нагретого до нужной температуры. Отдушины этих ячеек выходят на галерею; первые десять—двенадцать дней они остаются закрытыми, потом их начинают ненадолго открывать, причем с каждым днем все на большее время; наконец, на двадцатый день цыплятам приходит срок появляться на свет.