…Пушечный выстрел и водружение большого мусульманского знамени были сигналом к штурму. После совершенного безмолвия раздался вдруг страшный шум, турки приходят в движение, бросаются на брешь и до небес посылают крики “Аллах, Аллах”, заглушаемые стуком оружия, мечей и стонами раненых. Первые, идущие на приступ, – те страшные воины, одетые в тигровые шкуры, с лицами, расписанными самым страшным образом. Всё оружие их – щит и меч. Ничто не останавливает их: ни великость опасности, ни страх смерти, ни отчаянная храбрость христиан – и все падают в проломе» (Архенгольц. С. 265). Отметим, что в лучших мусульманских традициях эти воины шли на приступ, предварительно подкрепившись гашишем, что не было принято в европейских армиях, так же как и у защитников Мальты.
Еще накануне решительной атаки Драгут сам провел рекогносцировку позиций противника и сделал свои выводы, суть которых заключалась в следующем. Размеры укреплений форта были невелики, что упрощало ведение осады. Более или менее был укреплен бастионами с равелином в виде полумесяца лишь участок форта, обращенный к суше, в самом центре полуострова Шиберрас. Здесь-то и намечалось провести главные боевые действия, поскольку, во-первых, только в этом месте осадный корпус мог сосредоточить свои главные силы и ударную огневую мощь артиллерии, и, во-вторых, этот северный участок представлял по отношению к остальному форту господствующую высоту, и, таким образом, овладение этой ключевой позицией имело решающее значение. Чтобы помешать осажденным очищать рвы, Драгут поставил еще три дополнительные батареи, поражавшие их с флангов, помимо той, что обстреливала внутренние сооружения форта. Казалось, такая огневая мощь могла за несколько дней полностью сокрушить оборону Святого Эльма.
Засевших на равелине турецкие аркебузиры своим огнем позволили разведчикам мусульман установить результаты обстрела у стен форта. Хотя разведка показала, что ущерб от артобстрела не достиг цели, зато разведчики обнаружили низко расположенную бойницу, позволявшую проникнуть внутрь форта, которой мусульмане и воспользовались уже на рассвете следующего дня. Обороняющиеся проспали появление противника, задержав его обстрелом из аркебуз уже во внутренних помещениях, которые быстро перешла в рукопашную схватку, временами больше напоминавшую свалку.
Одновременно происходил штурм внешних стен форта, описанный историком в следующих выражениях: «Такому яростному нападению осажденные противопоставили самый энергичный отпор. Камни, кипящая смола, горящие круги пеньки, смоченной в смоле, осыпают нападающих, отбрасывают их с верха стен, заключают их в огненный круг, покрывают их страшными ожогами, зажигают их одежду и, наконец, заставляют отступить. Битва началась на рассвете и кончилась только в час пополудни. Две тысячи турок были убиты и ранены, только двадцать мальтийских рыцарей и шестьдесят солдат заплатили своей кровью за честь этого дня». Тем не менее равелин остался в руках нападавших, чем они и не замедлили воспользоваться. Последствия этого захвата описаны так: «Отбитые с уроном, неверные принялись опять за свои земляные работы. Они подняли выше равелин посредством земли, тюков шерсти и фашин и, несмотря на огонь из последних оставшихся у защитников форта орудий, успели подняться выше стен, которые продолжала громить турецкая артиллерия. С этой минуты положение христиан сделалось пагубным. Две пушки, поставленные турками на равелине, сбили их последние орудия, стрелки стреляли во внутренность форта и делали невозможным почти всякое сообщение… Укрепившись в приобретенной позиции, турки снова принялись за работу во рвах и занялись наполнением их камнями и фашинами. Они также перебросили мост с контр-эскарпа на эскарп (т. е. с равелина на стены форта. – В. К.). Осажденным удалось несколько раз ночными вылазками и горючими веществами сжечь мост и фашины, но турки… остались обладателями рвов. Особенно привязались они к западному фасаду, обращенному к заливу Мирса-Мушиет (Гранд-Харбор современных карт). Пробивая скалу, они высекли в ней лестницы, сооружали на мосту новые леса, разрушили часть парапета и беспрерывно расширяли брешь, через которую надеялись проникнуть в форт. Однако христиане, свидетели столь страшного упорства, не унывали. Они ели, спали и стерегли поочередно свои посты, подавляемые тяжестью вооружения и ужасной жарой. Никто не был без ран, лица всех были обожжены, руки изъязвлены, большая часть хромала или носила руку на перевязи, и мостовая форта была усеяна кусками мяса и оторванными членами. Сам бальи Эгарас, командовавший обороной, жестоко страдал от раны в ноге, но он отказался оставить форт и на увещания гроссмейстера отвечал, что, будучи стар, никогда уже не найдет случая закончить жизнь со славой» (Архенгольц. С. 263–264). Однако всем было ясно, что силы защитников Святого Эльма приближались к опасному пределу.